Борьба с контрреволюцией в Москве. 1917-1920 гг.

Для начала Локкарт предложил найти надежного командира из латышей, охранявших Кремль. «На совещании у Ф. Э. Дзержинского, — вспоминал Я. Буйкис, — на котором присутствовал и Я. X. Петерс, решено было познакомить Локкарта с командиром одной из латышских частей, который мог бы заинтересовать Локкарта и выполнить задание ВЧК. Выбор пал на Э. П. Берзина»^{86}.

Так, летом 1918 г. командир 1-го артиллерийского дивизиона латышской советской стрелковой дивизии Э. П. Берзин получил от бывшего офицера Шмидхена, в роли которого выступал Я. Буйкис, предложение сотрудничать с англичанами. Берзин предложение принял, и спустя некоторое время на квартире Локкарта произошла первая встреча Берзина с английским дипломатом. На ней обсуждались вопросы подготовки восстания в столице (в дальнейшем связь с Локкартом поддерживалась через Сиднея Рейли — Константина). Потом на Цветном бульваре состоялось свидание Берзина с Константином. Переворот, по словам Рейли, намечался на начало сентября. Контрреволюционеры предполагали в первую очередь занять Государственный банк, Центральный телеграф, телефонную станцию, арестовать правительство, а затем объявить войну Германии.

ВЧК получила данные о шпионах-заговорщиках и из других источников. Так, чекистам стало известно, что у американского консула состоялось совещание зарубежных дипломатов, на котором обсуждался вопрос о подыскании им замены ввиду скорого отъезда из Москвы и было решено оставить для продолжения подрывной работы трех резидентов: англичанина С. Рейли, француза А. Вертамо-на и американца К. Каламатиано.

Корреспондент французской газеты «Фигаро» Р. Маршан письменно информировал об этом совещании у консула Д. Пуля французского президента Пуанкаре. Никаких сомнений в подрывной деятельности дипломатических представителей не оставалось.

Дальше медлить было уже нельзя. Прежде всего обыскали квартиру артистки Елизаветы Оттен, служившую явкой для шпионов Рейли. Затем задержали и самого Локкарта. Проделавший эту операцию ночью 31 августа комендант Московского Кремля П. Д. Мальков вспоминал: приехав на квартиру Локкарта в Хлебный переулок, все «четверо — мои помощники, я и Гикс[19] — вошли в спальню… Локкарт спал на оттоманке, причем спал настолько крепко, что не проснулся, даже когда Гике зажег свет. Я вынужден был слегка тронуть его за плечо. Он открыл глаза.

— О-о! Мистер Манков?!

— Господин Локкарт, по постановлению ВЧК вы арестованы. Прошу вас одеться. Вам придется следовать со мной. Вот ордер.

Надо сказать, что ни особого недоумения, ни какого-либо протеста Локкарт не выразил. На ордер он только мельком глянул, даже не удосужившись как следует прочесть его. Как видно, арест не явился для него неожиданностью»^{87}. Обыскав квартиру, П. Д. Мальков доставил дипломата-шпиона в ВЧК. Далее последовали аресты и других контрреволюционеров как в Москве, так и в Петрограде.

Западные правительства и буржуазная печать шумно протестовали против действий Советской власти. В Лондоне даже был арестован наш представитель М. М. Литвинов.

С разоблачением антисоветской кампании выступил народный комиссар по иностранным делам Г. В. Чичерин. Он заявил, что Советское правительство было вынуждено создать такие условия, при которых дипломаты-заговорщики не смогли бы продолжать свою преступную деятельность.

Вскоре Локкарта задержали вторично (первый его арест был кратковременным), а затем, после освобождения М. М. Литвинова, ему разрешили покинуть нашу страну.

Суд над шпионами во главе с Каламатиано состоялся в ноябре 1918 г. Локкарта, Рейли, Гренара и Вертамона судили заочно[20]. Заговор иностранных дипломатов был ликвидирован.

Несостоявшееся восстание

Хотя в течение первого года после установления Советской власти ряду контрреволюционных организаций в столице был нанесен ощутимый удар и многие из них перестали существовать, враги не сложили оружия. Ф. Э. Дзержинский говорил, что это «был период самой острой и беспощадной борьбы с раскрываемыми контрреволюционными организациями… период самой напряженной внутренней борьбы с теми, которые поддерживались и опирались на союзных империалистов»^{88}.

Такую поддержку получал кадетско-белогвардейский Национальный центр.

Основной костяк Центра по-прежнему находился в Москве, а его местные комитеты имелись как в Советской России, так и на Юге, Кавказе, в Сибири. Для координации действий и налаживания тесных контактов с Добровольческой армией туда выехали руководители Национального центра Астров, Степанов и Федоров. Там они образовали филиал Центра и стали принимать живейшее участие во всех делах в качестве советников, а затем и членов деникинского «правительства». Это, по мысли верхушки объединения, давало им возможность по мере продвижения деникинцев на север автоматически распространять на захваченных территориях свое политическое влияние. Если в Москве Национальный центр вел работу тайно, то в Киеве, на Кубани — открыто.