Борьба со смертью

Вот на плоской, частью затененной, частью залитой солнцем крыше лежит кошка. Она совершенно здорова, она греется. Когда к ней подходит холодная тень, она немного подвигается, чтобы опять оказаться на солнце. И так все время. Что ж, кошки как будто редко болеют и, кажется, сами знают, что им полезно...

Он не смог выкинуть из головы мысль об этой инстинктивной мудрости кошек - и стал читать о солнце, забросив свои студенческие занятия. Ночь за ночью гнул он спину над датскими, английскими, немецкими медицинскими книгами. У большинства книг толщина обратно пропорциональна их действительно научному содержанию. Из объемистых книг, находившихся в распоряжении Финзена, он узнал только, что солнечный свет вызывает воспаление, обжигает, повреждает организм.

Правда, уже тогда существовали редкие указания на полезность солнечного света, но он не нашел их. Они не были достаточно значительными, чтобы попасть в толстые книги...

Во время продолжительных прогулок у Финзена начинались боли в груди. Однажды, пережидая, пока пройдет боль, он стоял на мосту через канал, облокотись на перила. Ни о чем не думая, рассеянно смотрел он на одинокого водяного жука, уносимого течением. Странно... как только жук доплывал до границы тени от моста, именно в этот момент он стремительно отскакивал обратно на освещенную солнцем поверхность воды против течения. И так много раз.

Так этот жук сообщил Финзену то, чего он не нашел в толстых книгах, написанных учеными. Он начал мечтать об экспериментах, но еще не ставил их. Финзен прекрасно стрелял из ружья, и у него были замечательно ловкие руки, которые сослужили ему службу, когда он осуществил свою мечту. Знаменитый хирург Чивитц хотел сделать из него хирурга, Финзену очень нравился этот план, - отнюдь не из соображений материальных, Финзен деньгами не интересовался. И, готовясь к хирургии, он стал превосходным анатомом. Это был уже 1892 год.

Однажды Финзен сидел в саду со своей невестой Ингеборг Балслеф, но не ухаживал за ней, или ухаживал очень своеобразно. Накануне он привел ее в замешательство. Три часа подряд он просидел неподвижно, подставив солнцу верхнюю часть своей руки. Сегодня с отнюдь не любовным волнением он показывал Ингеборг свою обожженную, покрытую пузырями руку.

- Только здесь нет ожога. Здесь я тушью нарисовал широкую полосу.

- Все это, - объяснял он, - сделали химические лучи солнца. Эти химические лучи вызывают ожоги. И, вероятно, черный цвет кожи у негров служит им защитой от этих лучей. - В этом заключалось его научное ухаживание. Целые дни этим северным летом сидели они на солнце, мечтая, и может быть Ингеборг поняла, что жена ученого должна быть больше матерью, чем возлюбленной. Обожженная рука Финзена стала коричневой- только полоска, покрытая тушыо, осталась белой.

Но вот он снова сидел на солнце, обжигая ту же самую руку в течение трех часов. На следующий день только эта полоска покраснела и покрылась пузырями- вся остальная рука стала темнее, но не болела. Но ведь это было известно каждому моряку, и нельзя такие очевидные вещи называть экспериментом. И все-таки именно отсюда сделал он свой первый вывод, противоречащий тому, что он вычитал в толстых книгах: солнце не всегда вредно: оно повреждает только не загоревшую кожу.

Таково было романтическое вступление к его женитьбе на Ингеборг Балслеф. Весной 1893 года они справляют свой медовый месяц. Финзен зажимает мочку уха своей молодой жены между двумя кусками стекла. Будет ли обескровленная мочка уха лучше пропускать солнечные лучи? - Невероятно восхищенный Финзен показывает жене, что солнечный свет, проходящий сквозь побелевшую, обескровленную мочку ее уха, вызывает почернение светочувствительной фотографической бумаги за более короткое время, чем свет, проходящий сквозь розовую, наполненную кровью мочку. Ингеборг была терпелива и не раздражалась, хотя ей по пять минут подряд приходилось высиживать совершенно неподвижно. Это, должно быть, имело чрезвычайно глупый вид.

Всем этим они занимались в своей копенгагенской квартире. Лаборатории в их распоряжении небыло. Единственные, кроме Ингеборг, подопытные животные стоили недорого, ибо это были головастики. Вот завернутый в мокрую фильтровальную бумагу головастик лежит на столике микроскопа. С помощью лупы Финзен направляет сильный пучок света на торчащий: из фильтровальной бумаги хвост головастика и под микроскопом изучает изменения, вызываемые солнечным светом в теле головастика. Это был чрезвычайно сложный эксперимент, потому что одной рукой Финзен фокусировал микроскоп, а другой - все время поливал холодной водой хвост головастика, чтобы солнце не изжарило его.

Под действием солнечного света, кровь головастика текла все медленнее через его тонкие сосуды. В узких капиллярах красные кровяные шарики склеивались, образуя сплошную массу. Сквозь такие слипшиеся эритроциты пробирались сначала отдельные белые кровяные клетки, а потом мириады их. Они останавливались и, словно амебы, выползали сквозь стенки капилляра в ткани хвоста головастика.