Борьба со смертью

Если туберкулез отрывает детей от дома, а родителей- от работы и заработка на два-три года продолжительного лечения солнцем...

Наконец, если Ролье в своей новой Международной клинике-фабрике продолжает свою великолепную работу, - выжигает солнцем болезнь из, своих пациентов, а они, лежа голыми на солнце, работают и таким образом снова становятся членами общества, содержат себя и даже свои семьи, пока солнце лечит их...

Если все это так, то разве не было бы глупостью со стороны Ролье довольствоваться только лечебными свойствами старого доктора Солнца?

С точки зрения наших ученых, Ролье мог казаться мечтательным поэтом, но не глупцом. В 1910 году новая процессия потянулась к нему, - на этот раз шли не осужденные на смерть, а только хрупкие, слабые дети, дрожавшие под теплой одеждой в совсем не холодные дни. Бледные, унылые мальчики; анемичные девочки с зелеными лицами, капризные, горевшие в лихорадке после легкой игры, от которой здоровые дети только чувствуют аппетит. Это была процессия находившихся под угрозой туберкулеза...

Только в бронхиальных железах, у основания легких гнездились у них упорные, свирепые туберкулезные бациллы. В дыхательных путях, на передовых постах защиты организма поселяются эти микробы, тайно, медленно размножаются, ждут подходящего момента, чтобы распространиться по всему организму.

Они ждут, чтобы легкая, незначительная инфекция, вроде кори или даже сильной простуды, ослабила общее состояние этих заморышей, проложила им путь. И тогда горе их жертвам! Они бросятся на легкие, кости, на тонкие мозговые оболочки. А когда убийство совершено - вместе с жертвами похоронят и убийц... тех из них, которые не успеют ускользнуть и поселиться в каких- нибудь других детях.

Вот такие дети, которым грозил туберкулез, шли к Ролье. Там они поступали в самую странную школу, какую только можно себе представить. Эта странная школа помещалась в хижине, еще более примитивной, чем деревянные школьные домишки наших западных прерий, и была полной противоположностью дорогим великанам из кирпича и стекла, на сооружение которых разоряются наши города и округи.

Этих детей Ролье начал лечить так же осторожно, как и настоящих больных в Лейзэне. Но лечение шло быстрее. Уже меньше чем через неделю их тела целиком освещал старый доктор Солнце. Лето прошло, наступила альпийская осень. Вот уже опавшие листья покрылись сверкающим на солнце снегом. Из Ленуазетье в Серньяте, где живут мальчики, выбегает шумная толпа темнокожих, одетых только в трусики и башмаки. Производя страшный шум, они надевают лыжи и пристегивают грифельные доски к спине. Потом уезжают на лыжах, смеясь и крича. Солнце сияет на их коричневых телах, которые на снегу кажутся еще темнее.

VII

Из 466 мальчиков и девочек, которым грозил туберкулез и которые находились в школе Ролье с 1915 по 1922 год, только у одного, когда он вернулся домой, начался туберкулезный перитонит, но он снова отправился в Лейзэн и вылечился. Другой ребенок навсегда остался слаб здоровьем. Двоих он потерял из виду. Все остальные совершенно здоровы.

 Француз Сержан утверждает, что на скалах нельзя вырастить пшеницу. Старый доктор Солнце - превращает загорелые детские тела в скалистую почву для микробов. Если вы, как следует вникнете в лечение старого доктора Солнца, то вы увидите, что оно так же, как и дружелюбная лихорадка Вагнер-Яурега, образует новое течение в борьбе со смертью. Речь идет не об опыте истребления микробов, не о защите от микробов, но об укреплении человеческого организма для победа над микробами.

Пионеры этого лечения, начиная с Финзена, только поверхностно разработали его. Торваль Мадсен - первый из бактериологов, занялся этим вопросом. Мадсен - датчанин, человек светский, известный bonviant, нисколько не похожий ни на мечтательного фанатика Ролье, ни на трагического фантазера Финзена. Мадсен собрал точнейшую в мире статистику всевозможных инфекционных заболеваний, имевших место в Дании за последние тридцать семь лет. В Дании врачи обязаны регистрировать все случаи инфекционных болезней.

Веселый, добродушный Мадсен сделал интересное заключение из полученных им статистических данных и бросил его в лицо своим коллегам. Оказалось, что распространение той или иной инфекционной болезни зависит от времени года.

Скарлатина, дифтерит, ангина, грипп, бронхит, бронхо-пневмония- все эти болезни образуют на кривых Мадсена крутые вершины от ноября до февраля. И эти кривые резко спускаются в июле и в августе. В течение этих тридцати семи лет, из года в год, самая высокая общая смертность от всех болезней приходилась на февраль, самая низкая на сентябрь. Будучи бактериологом, Мадсен хотел думать, что это происходит от колебаний свирепости микробов. Но он понимал, что для такого заключения у него нет никаких оснований, и многие годы ломал себе голову над происхождением этих гребней и впадин на его кривых.

Он нашел только одну величину, изменявшуюся параллельно подъему и падению болезней и смертности...

Это было число солнечных часов в месяц.