Борьба со смертью

Давно, уже давно пора кончать ночную работу. А студентам завтра утром он скажет: американский ученый Опай исследовал поджелудочные железы погибших от сахарной болезни людей и нашел, что в них клетки Лангерганса имеют вид ненормальный, патологический.

Может быть, они вырабатывают гормон? Не выделяют ли в здоровом состоянии эти клетки в нашу кровь продукт внутренней секреции, нечто таинственное, какой-то «X», который помогает всем клеткам нашего организма сжигать часть сахара, дающего им энергию? Но никто не находил еще этого спасительного «X».

В эту октябрьскую ночь 1920 года Бантинг читает о том, как десятки ученых долгие годы безуспешно искали этот таинственный «X». В следующий вечер Бантинг снова за своим столом. Он уже подготовился к лекции. В Европе и Америке миллионы людей болеют диабетом, тысячи из них умирают. Дети, внезапно пораженные им, превращаются в чахлых карликов и гибнут. Молодые мужчины и женщины в цвете лет, мучимые жаждой, которую они не могут утолить, и голодом, которого не могут насытить, гибнут медленней, чем дети, наблюдая, как их жизнь изливается в потоках сахара.

Чего они могут ждать от Бантинга? Он первый рассмеялся бы, если бы ему сказали, что через час...

Он совершенно убежден, - и охотно рассказал бы об этом своим студентам, - что у этих осужденных людей таинственно заболевают Лангергансовы островки поджелудочной железы. Но кто может их вылечить?

Можно продлить жизнь этих несчастных детей на несколько дней, жизнь взрослых больных - на несколько месяцев, посадив их на диету Гильпа-Аллена [3] , которая, в сущности, является вежливым синонимом медленного умирания. Вот и все.

III

Уже давно пора спать. Лениво перелистывает он полученный сегодня выпуск журнала «Хирургия, акушерство, гинекология». Хм, хм... смотри-ка! Новая работа о поджелудочной железе и сахарной болезни. Забавное совпадение! Работа Моисея Барона... Кто же такой этот Моисей Барон? Посмотрим...

Бантинг склоняется над страницами, и больше не существуют для него ни студенты, ни его маленькая, медленно растущая хирургическая практика. Работа Барона... Здесь есть нечто, чорт возьми!

«При желчных камнях, закупоривающих выводной проток поджелудочной железы, клетки, вырабатывающие панкреатический сок [2] , сморщиваются, дегенерируют, умирают. Но клетки островков Лангерганса остаются совершенно здоровыми».

Бантинг погрузился в чтение. Честное слово, у этих больных при жизни не наблюдается никаких признаков диабета. И смотрите - то же и у собак! Так пишет Барон. Если перевязать им выводной проток поджелудочной железы и зашить рану, собаки продолжают жить, как ни в чем не бывало. Если спустя некоторое время исследовать их поджелудочную железу, то обнаруживается, что ферментные клетки дегенерировали, но клетки островков Лангерганса совершенно здоровы, - совсем как у людей с желчными камнями. И собаки не заболевают диабетом...

Бантинг уже не старательный хирург и не жалкий преподаватель. Он идет спать, но в голове у него смятенье. Он лежит... его мозг работает. Мозг у него болит от усилия, которое он позже тонко определил как «усилие перекинуть мост между двумя отдельными идеями». Он не может заснуть. Его мозг напряжен, как при попытке восстановить внезапно ускользнувшее из памяти имя или давно слышанную мелодию.

Вот что мучило его:

Как для лечения больных диабетом собак, лишенных поджелудочной железы, использовать островки Лангерганса из дегенерированной поджелудочной железы собаки, у которой выводной проток этой железы перевязан?

В два часа почн он облегченно вздохнул, встал, зажег свет и нацарапал в записной книжке:

«Перевязать у собаки выводной проток поджелудочной железы, подождать шесть-восемь недель, пока наступит дегенерация, вырезать и экстрагировать».

Он лег спать. На следующее утро он уже знал, что не рожден быть хирургом.

IV

Бантинг в кабинете Маклеода, профессора Физиологического отдела Медицинского института в Торонто. Он подыскивает слова. Он пришел убедить профессора. Но все, что у него есть, это три короткие фразы в записной книжке, жгучая уверенность, план действий. Но слова? Нет, не у Бантинга.

Какой контраст! Бантинг - деревенский хирург; Маклеод - крупнейший в Северной Америке специалист по углеводному обмену. Это почти смешно. Бантинг похож на изобретателя, объясняющего свое изобретение, не имея чертежей.

Маклеод был человеком важным и занятым. Что, в сущности, привело к нему доктора Бантинга? В чем его план?

Бантинг подыскивает научные выражения. Вот, если перевязать проток... выводной проток поджелудочной железы... у собаки... Клетки, вырабатывающие панкреатический сок... эти клетки... дегенерируют... клетки островков останутся здоровыми, и тогда...

Профессор Маклеод хотел знать, доказана ли эта дегенерация клеток после перевязки протока достоверно, точно, научно. Не собирается же Бантинг, - ведь он, в конце концов, не ученый, - посвятить годы на изучение анатомии, физиологии поджелудочной железы. И знаком ли он с биохимией крови? И с клинической картиной диабета?