Борьба вокруг идейного наследия молодого Маркса

Чтобы лучше понять характер и истоки имевшихся недостатков, напомним историю отношения к работам Ф. Меринга. Как известно, в его работах имелись и отрицательные стороны, однако несомненен значительный вклад его в борьбу за марксизм и в частности – в научную разработку истории марксизма. Тем не менее, с 30-х гг. в марксистской литературе начинает преобладать в целом негативная характеристика его трудов, первоисточником которой являлось письмо И.В. Сталина в редакцию журнала «Пролетарская революция» (1931 г.). В этом письме Сталин, выдвинув некоторые правильные положения, в то же время сосредоточил основное внимание на критике левых немецких социал-демократов[139]. По словам Т. Геля, «это письмо Сталина было воспринято отныне – особенно немецкими марксистами – как сигнал к штурму против старых левых»[140]. При этом появился целый ряд статей и книг, полностью или частично посвященных Ф. Мерингу[141]. Высшего пункта эта волна полемических работ против немецких левых достигла в книге К. Зауэрланда «Диалектический материализм», где К. Каутский охарактеризован как «больший марксист, чем Меринг». Последний же изображался проводником неокантианства, махизма и т.п.[142] и, несмотря на то, что вскоре была развернута критика этой крайности, длительное время сохранялось настороженное отношение к работам Меринга, стремление непременно обнаружить слабость в его позиции по любому вопросу.

Подобное отношение создалось и к трудам Г.В. Плеханова. При исследовании процесса формирования взглядов Маркса ссылались на произведения Меринга и Плеханова главным образом для того, чтобы отметить их недостатки. При этом философские позиции того и другого представлялись в упрощенном, искаженном виде. Так, считалось бесспорным, что и Плеханов, и Меринг отстаивали пресловутую «теорию трехфазисного развития» Маркса.

Следует подчеркнуть, что для трудов, написанных в период культа личности Сталина, характерна недооценка не только Меринга и Плеханова, но и классического философского наследия, в особенности философии Гегеля и Фейербаха. Сосредоточивая все внимание на генезисе коренного отличия марксовых взглядов от гегелевских и фейербаховских, исследователи во многих случаях упускали из виду процесс усвоения Марксом всего ценного, что содержалось в предшествующей теоретической мысли.

Следствием такого подхода была тенденция к принижению роли младогегельянцев в общественной жизни Германии на рубеже 30 – 40-х гг. XIX в. Это достигалось обычно путем суммарной характеристики, за основу которой бралась их деятельность после 1843 г. Благодаря этому оказывалось, что младогегельянцы всегда, в том числе и в 1841 – 1842 гг. пренебрегали связью философии с жизнью и вообще воскрешали реакционные стороны гегелевской философии.

Наиболее существенный недостаток работ первого послевоенного десятилетия заключался в известной ограниченности проблематики узким кругом вопросов, ставших как бы традиционными. Среди исследователей молодого Маркса в течение длительного времени преобладал подход к накапливаемому историческому материалу почти исключительно с точки зрения того, насколько помогает этот материал решить задачи, сформулированные еще на рубеже 20 – 30-х годов. Поэтому оставались в тени те новые проблемы, которые содержал вовлекаемый в исследование материал.

Характеризуя ту или иную сторону формирования взглядов Маркса, авторы обычно констатировали, что в данном пункте своего развития Маркс уже пошел дальше Гегеля или Фейербаха, но еще не пришел к подлинно научному пониманию вопроса. Такая констатация является необходимым этапом исследования, однако последнее отнюдь не исчерпывается ею. Теоретическая проблема заключается в том, чтобы выяснить, как данное «еще» превращается в последующее «уже». Многие авторы как раз и уходили от решения этой проблемы, а некоторые даже сводили ее к простой констатации «еще» и «уже»[143].

2. Выдвижение новой проблематики

Выдвижение и тем более решение новых проблем предполагало коренное изменение всей атмосферы научной деятельности, ликвидацию тех условий ее, которые сложились в период культа личности и тяжелым прессом давили на теоретическую мысль, вынуждая ее вновь возвращаться к уже решенным проблемам. С ликвидацией культа личности и его последствий исследовательская деятельность в различных сферах общественной науки входит в здоровую, творческую колею. В том числе и в области историко-философской науки неотъемлемыми становятся принципы исторической правды, фактической достоверности заключений и оценок относительно тех или иных мыслителей и целых школ.