Борьба за Дарданеллы

Ночь была холодная и совершенно тихая. Где-то на юге, на секторе АНЗАК, без перерыва грохотала артиллерия, но на Сувле не выстрелила ни одна пушка. Не было предпринято ни одной попытки выдвинуть вперед патрули либо от Шоколадной горы, либо вдоль Киреч-Тепе, и нигде враг не входил в контакт с десантниками. 8 августа, вскоре после 5.00 утра, когда взошло палящее солнце, сцена событий оставалась такой же, как и предыдущим вечером. Равнина была по-прежнему пустынна, не было слышно никаких ружейных выстрелов, а на высотах Текке-Тепе все так же не было турок. Вильмер сосредоточил своих солдат вокруг Анафарта-Сагир, на юге, в уверенности, что в любой момент британцы нанесут по нему настоящий, концентрированный удар.

И на самом деле у Хаммерсли на уме было что-то подобное, и рано утром он отправился на Сувлу, чтобы посоветоваться с бригадирами. Его, однако, обескуражили, заявив, что солдаты слишком устали, чтобы двигаться вперед. А когда генерал ничего не услышал от Стопфорда, он вообще отказался от идеи наступления.

Действия Стопфорда в то утро 8 августа были аналогичными: через несколько минут после 7.00 утра он послал сигнал Магону на Киреч-Тепе окапываться. В 9.30 он отправляет поздравления своим генералам, а в десять сообщает Гамильтону о своем удовлетворении ходом событий. «Учтите, — говорит он, — что генерал-майор Хаммерсли и войска под его командованием заслужили огромные похвалы за результат, достигнутый в борьбе с ожесточенным сопротивлением и невзирая на большие трудности. — И добавляет: — А теперь я должен закрепиться на занятом рубеже».

Гамильтон озадачен. Что там, черт побери, происходит на Сувле? Уже более двадцати четырех часов на берегу находятся свыше 20 000 человек, а из докладов авиации он знал, что перед ними нет никаких серьезных препятствий. А Стопфорд, похоже, весьма доволен, но все еще не наступает. Считалось, что туркам понадобятся тридцать шесть часов, чтобы перебросить подкрепления с Булаира, а сейчас, утром 8 августа, осталось максимум шесть-семь часов. Он послал за полковником Эспиналем и отправил его на Сувлу с поручением выяснить, в чем дело.

Эспиналю передали приказ незадолго до 6.00 утра, и он тут же вместе с полковником Хэнки бросился к докам на Имбросе, но только в 9.30 ему удалось найти тральщик, чтобы отправиться на материк. Прошло еще два часа, пока они добрались до залива Сувла и там с изумлением увидели сцену на берегу. Потом они рассказывали, что картина была точь-в-точь как в выходной день в Англии. В дрожащем летнем воздухе не было слышно ни звука. На ласковых волнах качалось множество лодок, а на берегу раздетые солдаты сотнями купались в море и готовили еду на кострах. В глубине материка за соленым озером царила полная тишина. Никто никуда не спешил, никто не выглядел озабоченным, кроме группы солдат, копавших длинную траншею вдоль берега. «Кажется, вы занялись благоустройством», — заметил Хэнки стоявшему рядом штабисту. «Мы собираемся оставаться здесь надолго», — был ответ.

Этой приятной атмосфере могло быть лишь одно объяснение — мол, холмы взяты, а до фронта далеко, — и Эспиналь с Хэнки сошли на берег в более радостном настроении. Оставив Хэнки на берегу, Эспиналь сразу же отправился в глубь участка в поисках Стопфорда. Однако не успел он пройти нескольких шагов, как к нему подбежал офицер-артиллерист и сказал, что тут надо быть осторожным, потому что рядом — линия фронта. Она была от них в каких-то ста метрах.

«Но где же турки?» — спросил Эспиналь.

«Нет никаких турок, но мы не получали никаких приказов заранее, а командир корпуса все еще на борту „Джонквила“.

Тут Эспиналю показалось, что лучшее, что можно предпринять, — это отыскать штаб 11-й дивизии, и им указали на полоску песка на южном берегу залива. Там им сразу же рассказали разочаровывавшую истину. Генерал Хаммерсли во весь рост лежал на земле, обхватив голову руками, и было ясно, что он все еще не пришел в себя от обстрела своего штаба и от натиска событий с момента десанта. Армия все еще была прикована к берегу. Так случилось, что от Стопфорда только что пришла телеграмма, в которой им предлагалось наступать, но в ней также говорилось: «Ввиду отсутствия адекватной артиллерийской поддержки я не хотел бы, чтобы вы атаковали укрепленные позиции, упорно обороняемые противником». В этих обстоятельствах и Хаммерсли, и Магон решили, что будет лучше не идти вперед, пока не прибудут пушки. Хаммерсли заявил, что солдаты смертельно устали, что понесены тяжелые потери. Возможно, на следующий день они смогут наступать.

Уже было далеко за полдень, и Эспиналь, не на шутку встревоженный, отправился к Стопфорду на его «Джонквил». Последовавшая за этим сцена явилась одним из худших моментов всей кампании, и Эспиналь сам описал ее в официальном документе: