Борьба за эфир. Радиоразведка, прослушивание и дезинформация на фронтах Первой мировой войны

Мы пали духом, ибо лучшее средство разведки грозило отказать в действии как раз в момент, казалось бы, наивысшей ступени большой борьбы… Наши и германские посты радиоподслушивания собрали новые шифровки, и к 22 ноября общими усилиями удалось раскрыть и этот новый шифр. Нам помогло то, что русские, привыкшие к шаблону, придерживались принятой ими шифровальной рутины. К сожалению, первым перехваченным сообщением было известие о прорыве германского окружения под Лодзью. Русские сообщения позволяли точно следить за действиями германских частей.

В первых числах декабря мы перехватили русскую радиограмму: «Шифровальный ключ, не исключая посланного в ноябре, известен противнику». Мы затаили дыхание. Но несмотря на это, упрямые русские спокойно продолжали пользоваться старым шифром. Либо у них в этой напряженной обстановке было явно недостаточно других средств связи, либо не было в запасе нового ключа, или же они считали достаточной частую смену позывных радиостанций, что во всяком случае увеличивало нашу работу. 6 декабря генерал Новиков сообщил, что он неожиданно получил приказ прикрыть отход 19-го русского корпуса. Это было первым признаком того, что русская армия начала свой откат, по крайней мере, на северном фланге. Напряженные фазы боя в сражении у Лиманова-Лапанова сопровождались радиослужбой»[44].

Небрежность и беспечность русских командных инстанций, надежда на традиционное авось — главная причина неудач в ряде знаковых сражений. М. Ронге полагал, такое поведение русских объяснялось тем, что у них было слишком напряженное положение, либо не было нового шифра, либо они считали, что частая смена позывных является достаточной мерой предосторожности.

Немецкие связисты перерезают вражеские телеграфные линии

Такая мера борьбы с расшифровыванием радиограмм, как периодическая смена ключей и паролей, в условиях, когда противник за 4 месяца войны «набил руку» в области дешифровки, приносила временный успех или не приносила его вовсе: «14 декабря новый русский шифровальный ключ лишил нас источника сведений. Раскрытие нового шифра было твердым орехом. Однако при помощи майора Глумака, обер-лейтенанта Земанека, капитана Покорного и обер-лейтенанта Маркезетти удалось его раскрыть в течение немногих дней. Радиослужба установила, что русские, вопреки ожиданиям оптимистов, не отошли за среднюю Вислу, а занимали новые позиции по линии Нида — Пилица. Вскоре оказалось, что русские силы, сэкономленные сокращением фронта и сильными укреплениями, перебрасывались против 3-й австрийской армии, выдвинувшейся из Карпат глубоко во фланг. Бои продолжались до Нового года, и русские снова продвинулись в Карпаты»[45].

Наступал позиционной период, неблагоприятный для австро-германского командования во всех отношениях. О возможности позиционной войны еще А. фон Шлиффен отзывался в одном секретном отчете с большим скептицизмом, считая, что только Россия может себе позволить такую роскошь, как лежание на маньчжурских позициях целыми месяцами, тогда как Германия должна действовать активно, быстро и решительно.

С сентября 1914 г. и до начала 1915 г. австрийцами были разгаданы 16 русских шифров.

Германский армейский полевой телефон образца 1905 года с батарейным отсеком

Эффективно действовала радиоразведка и в кампании 1915 г.

Августовская операция 25 января — 13 февраля (вторая Августовская операция, или Зимняя битва в Мазурии) привела к отступлению 10-й русской армии и окружению 20-го армейского корпуса в Августовских лесах. Несомненно, что в результате проведенной операции 10-я и 8-я германские армии не решили поставленной перед ними задачи (уничтожение 10-й русской армии и охват северного крыла всего Русского фронта), но посредством операции на окружение уничтожили русский корпус. Кроме того, по словам начальника штаба 10-й русской армии А. П. Будберга, из рук русского командования «была окончательно вырвана инициатива действий, и с этого времени все операции Северо-Западного фронта свелись к пассивной обороне или к отражению отдельных ударов, систематически наносившихся немцами»[46]. Опять сказалось искусство германского радиоперехвата.

Генерал И. А. Хольмсен свидетельствовал: «Опасения генерала Сиверса (командующий русской 10-й армией) о возможности охвата противником фланга 10-й армии были оставлены без внимания штабом фронта на том основании, что, как выразился генерал-квартирмейстер штаба фронта, ген. Бонч-Бруевич, «противник вряд ли на это решится, имея на фланге 12-ю армию»[47].

12-я армия П. А. Плеве (10 пехотных и 7 кавалерийских дивизий) с сосредоточением запаздывала. Сосредоточение этой армии было засекречено, но немцы его обнаружили по переговорам через искровой телеграф — вновь сказалось знание противником русских шифров.