Таким образом, намечался одновременный удар по наиболее оживленным участкам прибрежных морских сообщений и портам противника на значительном протяжении.
Как видно из боевого приказа, предусматривалось взаимодействие кораблей с авиацией, на которую возлагалась разведка всей западной части моря для наведения кораблей на транспорты, а также поиск и удары но конвоям на крымском участке морских сообщений от Тарханкута до Севастополя. Здесь мы опять сталкиваемся с нарушением элементарных правил боевого управления: командующий эскадрой ставит задачи ВВС ЧФ, которые ему не подчинены! Юридически для командующего ВВС этот приказ — просто бумажка. Сразу оговоримся, что фактически авиация и на этот раз участия в операции не принимала. А в какой мере на нее вообще надеялись, говорит тот факт, что уже в море обнаружилось отсутствие документов для связи в микрофонном режиме с взаимодействующими самолетами.
Для подготовки к выходу кораблям предоставили одни сутки, в течение которых были разработаны планы артиллерийских стрельб и изучена обстановка в районе боевых действий. Особое внимание обращалось на минную обстановку. Штаб флота обеспечил корабли всей имеющейся в его распоряжении информацией — в частности, накопившиеся к тому времени сведения о границах оборонительных минных заграждений противника в районах портов Сулина и Констанца, о сообщенных командирами наших подлодок местах касания минрепа и подрыва на минах, а также о районах, в которых наоборот наши подводники не обнаружили ничего подозрительного и которые можно условно считать безопасными от мин. Кроме этого выдали фотоальбомы видов болгарского и румынского побережий, схемы выявленных коммуникаций вдоль западного побережья с указанием степени напряженности перевозок, данные о расположении позиций наших подводных лодок, о местах потопления ими судов противника. Командующий флотом лично предупредил командующего эскадрой о возможности встречи с неизвестными в то время вражескими минными заграждениями — хотя понятно, что никакой практической пользы это не имело.
Весь план операции разрабатывался с учетом двух основных факторов: маршрутов морских перевозок и минной обстановки. Что касается маршрутов, то в целом за первый год войны основные пути уже выявили. С минной обстановкой, естественно, все было сложнее. Однако что знали — учли. Например, решили, что второй отряд подойдет к берегу на участке между мысами Шаблер и Калиакра, где наши подводные лодки после двух сомнительных случаев, происшедших в сентябре 1941 г. с С-34 и с Щ-209, в дальнейшем больше не обнаруживали никаких признаков минных заграждений. Далее для обстрела порта Мангалия эсминцы должны были пройти на север, в 4–5 милях восточнее мыса Шаблер (то есть через район минного заграждения S-15, которое еще не было обнаружено), оставить к северу район минных банок, поставленных в 1941 г. с Л-4 и Л-5, и выйти в море южнее мнимых минных заграждений, о подстановке которых 4 февраля 1942 г. сообщил Главный Морской штаб. Обогнув эти несуществовавшие заграждения с востока, миноносцы должны были произвести поиск мористее констанцского минного поля.
Первый отряд планировал пройти в четырех милях южнее острова Змеиный, где не предполагалось встретить мины, поскольку поблизости, к западу от острова, в октябре наблюдалось движение конвоев противника. Лидеру «Харьков» указали путь на север в 4–5 милях восточнее острова Змеиный, где наши подлодки во время многократных походов на позиции № 42 и 43 никогда не встречались с минами. Наконец, крейсер «Ворошилов» должен был произвести артиллерийский обстрел порта Сулина на боевом курсе, проложенном в 14 милях восточнее порта, мористее объявленного румынами опасного района, примерно в 8 милях к востоку от поставленных там в 1940 г. линий заграждений, успевших уже к декабрю 1942 г. разрядиться по меньшей мере на 90 %.