Борьба за Красный Петроград

С марта 1918 г. политика Антанты по «русскому вопросу», в которой преобладали тогда тенденции французского империализма, взяла в основном ставку на подрыв мощи Советской республики изнутри, комбинируя подготовлявшиеся контрреволюционные восстания внутри Советской республики с открытым вооруженным вмешательством интервентов во внутренние дела Советской России.

Прокатившиеся в 1918 г. на территории Советской республики восстания чехословаков, левых эсеров в Москве, савинковской организации «Союз защиты родины и свободы» в Ярославле, Рыбинске и Муроме, наконец, высадка союзнических десантов в Мурманске и Архангельске были результатом совместных действий конспиративно функционировавших в советском тылу контрреволюционных организаций и групп с представителями Антанты.

С северо-западного района Советской России внимание внутренней контрреволюции было поневоле отвлечено вследствие непосредственной близости к этому району внешней, враждебной не только Советскому государству, но и антантофильским белогвардейским организациям вооруженной силы Германии. В этом районе ведение борьбы на два фронта – и против Германии, и против власти Советов – пока имело меньше всего шансов на успех. Упомянутые же выше контрреволюционные восстания, морально и материально поддержанные Антантой, имели своей конечной целью именно борьбу на два фронта, причем успех в борьбе с Советами должен был обусловить и предрешить результат борьбы с Германией. Антанта и шедшая у нее на поводу внутренняя российская контрреволюция, как «демократического» умонастроения, так и торгово-промышленная, и аристократия своей борьбе с центральным европейским блоком соподчиняли борьбу с Советской властью.

В этом совмещении двух серьезнейших целей, из которых вторая являлась наиболее труднодостижимой, кроется причина неуспеха планов Антанты в середине 1918 года. Советы не были ликвидированы, и Антанта не в силах была восстановить противогерманский восточный фронт, распавшийся в процессе революционных событий в России.

Таким образом, как политика Германии, так и политика Антанты по отношению к Советской республике осенью 1918 г. способствовала некоторому относительному затишью на северо-западе Советской России, где в то время власть Советов, пользуясь создавшейся политической ситуацией, принимала героические меры по закреплению побед Октябрьской революции и оказывала посильную помощь другим участкам и районам Советской России.

Российская контрреволюция в лице ее наиболее видных и авторитетных представителей с первых дней победы пролетариата свои надежды возлагала на политически отсталые окраины России, концентрируя там офицерские кадры и подготовляя материальную базу для будущих широких формирований. Первыми контрреволюционными очагами явились Дон и Оренбургская губерния, где разворачивались внутренние силы контрреволюции под знаменем самостийного движения с целью изолировать эти районы от остальной части Советской республики. Это контрреволюционное движение, питавшееся исключительно политическими вожделениями кулацко-казачьей верхушки, приобрело с самого начала местный характер, не претендуя на выполнение общероссийских функций.

Но помимо этого местного самостоятельного движения, направленного по руслу самостийности и сепаратизма, контрреволюционный очаг на Дону включал в себя и другую, несколько чужеродную силу – в лице офицерских кадров, стекавшихся сюда со всех районов Советской республики и являвшихся борцами за воссоздание единой великой и неделимой России. Носители этих идей нашли себе приют с конца 1917 г. на территории донского казачества и получили возможность формировать белогвардейские части под лозунгом борьбы с Советами в общероссийском масштабе. До образования летом 1918 г. в результате восстания чехословаков Восточного фронта идея свержения Советской власти на территории всей России получила конкретные формы только на Дону. С образованием же Восточного фронта многие «государственномыслящие» элементы буржуазии стали обращать внимание и на восток Советской России для организации и там государственного аппарата для борьбы под знаком «единой великой и неделимой».

До середины лета 1918 г. белогвардейские офицерские формирования на Дону являлись монопольным и самостоятельным творчеством представителей царского генералитета и крупных торгово-промышленных кругов России.

Дальнейшие перспективы первоначальных белогвардейских общероссийских формирований на Дону очень хорошо определены были в директиве одного из виднейших представителей царского генералитета – генерала М. В. Алексеева от 8 (21) ноября 1917 г. Она была адресована на имя генерала М. К. Дидерихса, работавшего в то время в Могилеве – в ставке.

Генерал М. В. Алексеев писал: