Борьба за огонь

На склонах холма сгрудились обитатели леса. Они почтительно взирали на пьющих гигантов. Уламры также, не отрывая глаз, смотрели на властителей земли.

Нао сравнивал худые руки, тонкие ноги и хрупкий торс Гава и Нама с толстыми, как дубы, ножищами и высокими, как скалы, телами мамонтов и думал о ничтожности человека, о жалкой кочевой жизни, которую он ведет в саваннах. Он думал о львах, тиграх и серых медведях, под могучими лапами которых человек так же бессилен, как вяхирь в когтях у орла…

Глава третья В медвежьей берлоге

Прошло несколько часов. Взошла луна и поплыла вдоль туч. Вода в озере тихо плескалась, блистая серебром. Мамонты удалились. Изредка бесшумно проносилась летучая мышь или проползала неслышная змейка.

Эту часть ночи на страже у входа в пещеру стоял Гав. Он очень устал; временами он поддавался дремоте, пробуждаясь при резких порывах ветра, внезапных шумах или при появлении нового запаха. Какое-то странное оцепенение сковало все его мысли и чувства, и в его сознании бодрствовал только страх перед возможной опасностью. Внезапное бегство сайги заставило его насторожиться и оглядеть окрестности.

Вдруг он увидел по ту сторону реки, на гребне крутого холма, какого-то крупного зверя, переваливавшегося с боку на бок. Массивные, но в то же время гибкие конечности, большая голова, заострявшаяся книзу, что-то, отдаленно напоминающее человека, в поступи, — все это выдавало медведя.

Гав был знаком с пещерным медведем. Этот великан с выпуклым лбом обычно мирно жил в своей берлоге, никого не трогая, питался растительной пищей и только во время голодовки охотился на животных.

Но приближавшийся медведь, казалось, принадлежал к другой породе. Гав убедился в этом, когда он вышел на освещенную луной вершину холма. У этого зверя был плоский лоб; в его поступи чувствовались уверенность в себе, скрытая угроза и жестокость плотоядных хищников. Это был серый медведь.

Гав вспомнил рассказы охотников, побывавших в гористых местностях. Серый медведь сильней зубра и бизона; он относит убитую лошадь в свою берлогу с такой же легкостью, как леопард антилопу. Одним ударом когтей он вспарывает грудь и живот человеку. Он не боится ни тигра, ни льва. Старый Гоун говорил, что серый медведь уступает в силе только льву-великану, мамонту и носорогу.

Сын Сайги не почувствовал того страха, который ему внушало появление тигра. Встречи с безобидным и благодушным пещерным медведем приучили его не бояться медведей вообще. Но все же повадки приближавшегося зверя показались ему подозрительными, и он решил разбудить Нао.

Легчайшего прикосновения к руке сына Леопарда было достаточно, чтобы тот мгновенно вскочил на ноги.

— Зачем разбудил меня Гав? — спросил он, выйдя из пещеры.

Молодой воин молча протянул руку к холму. Нао нахмурился.

— Серый медведь! — воскликнул он.

И он окинул пещеру тревожным взглядом. С вечера уламры заготовили много веток и кучу камней. Несколько крупных валунов лежало поблизости — было чем загородить вход в пещеру. Нао предпочел бы спастись бегством, но бежать можно было только по направлению к водопою, то есть прямо в лапы к серому медведю; можно было также вскарабкаться на дерево — серый медведь не умеет лазить по деревьям, — но поблизости росли лишь тонкие деревца, да к тому же этот неутомимый и упрямый зверь способен подстерегать свои жертвы бесконечно долго.

* * *

Медведь стал спускаться по крутому склону холма. Дойдя до подножья, он поднял кверху морду, втянул влажный воздух и затрусил рысцой. На мгновение обоим воинам показалось, что он удаляется. Но, очутившись на берегу, зверь уверенно побежал к переправе и остановился как раз напротив утеса, где нашли приют уламры.

Заметил ли он Гава, который укрывался в тени скалы, стараясь не делать ни одного движения? Или это был вернувшийся из дальних странствий хозяин берлоги, захваченной уламрами?

Так или иначе, но медведь отрезал уламрам единственный путь к отступлению: с одной стороны утес обрывался совершенно отвесно, с другой, на противоположном берегу узкой речки, подстерегал медведь. Как бы быстро ни спустились уламры, медведь успел бы переплыть речку и настигнуть их.

Оставалось ждать, пока хищник сам снимет осаду, или принять бой на месте, если он решится напасть на людей в пещере…

Нао разбудил Нама, и все втроем стали перекатывать валуны ко входу в пещеру. Потоптавшись на месте, медведь вдруг бросился в воду и переплыл реку. Выйдя на берег, он стал взбираться по узкому выступу, опоясывавшему утес.

Чем ближе подходил медведь, тем больше страха внушали Наму и Гаву огромное мускулистое тело и сверкающие при лунном свете белые клыки. Сердца юношей бешено колотились.

Нао также был встревожен. Он знал силу противника и понимал, что медведю понадобится немного времени, чтобы растерзать троих людей. Топор, рогатина, дротик были бессильны против крепких, как гранит, костей, против толстой, как броня, шкуры.