Борьба за огонь

Теперь, когда Нао окончательно восстановил свои силы, бездействие тяготило его; он стремился на север. При виде волосатых кзаммов, сновавших среди платанов, его охватил гнев. Однажды он воскликнул:

– Кзаммам не придется полакомиться мясом уламров!

Затем он позвал своих товарищей и сказал им:

– Вы позовете мамонтов, с которыми вы заключили союз, а за мной последует вожак. Мы сумеем победить пожирателей людей.

Спрятав огонь в надежное место, уламры двинулись в путь. По мере того как они удалялись от стада, они старались насколько возможно ублажать мамонтов, собирая для них корм, и Нао время от времени разговаривал с ними тихим голосом. Однако, отойдя на некоторое расстояние, мамонты заколебались. Чувство ответственности перед стадом возрастало у них с каждым шагом. Они то и дело останавливались, поворачивая головы к западу. Сын Леопарда подошел к вожаку, обнял своего союзника за хобот и сказал:

– Кзаммы спрятались в кустарниках. Если мамонты помогут нам их победить, они больше не осмелятся бродить вокруг лагеря.

Но вожак оставался безучастен. Он упорно смотрел назад, на далекое покинутое им стадо. Нао знал, что кзаммы спрятались в нескольких полетах копья, и не мог отказаться от нападения. Он скользнул в траву в сопровождении Нама и Гава. Просвистели дротики. Кзаммы поднялись над зарослями, чтобы лучше метить в противника. Нам издал протяжный, призывный клич. Вожак мамонтов, казалось, понял. Он громко затрубил, сзывая все стадо. Затем в сопровождении двух других вожаков устремился на пожирателей людей.

Тогда Нао, размахивая палицей, а Нам и Гав с топорами в левой руке и дротиками в правой бросились вперед. Испуганные кзаммы спрятались в зарослях. Ярость охватила мамонтов; они напали на беглецов, будто перед ними был носорог. С берега Большой реки бурой массой двигалось стадо. Земля дрожала от их топота. Волки, шакалы, козы, олени, лошади, кабаны бежали, как от потопа.

Вожак мамонтов первым настиг одного из кзаммов. Тот бросился на землю, воя от ужаса, но мускулистый хобот уже изогнулся, чтобы схватить его; он подбросил человека на десять локтей вверх, а когда тот упал, мамонт большущей ногой раздавил его, как насекомое. Вслед за первым погиб, разорванный клыками, второй кзамм. Третий извивался и выл, поднятый в воздух могучим хоботом. Между тем приблизилось все стадо. Оно, как наводнение, поглотило равнину; земля колыхалась и вздымалась, как чья-то широкая грудь. Все кзаммы, находившиеся между берегом реки и вершиной холма, были растоптаны и превратились в кровавую грязь. Только тогда ярость мамонтов стала утихать.

Вожак, достигнув подножия холма, подал сигнал к окончанию боя. Животные остановились со сверкающими еще глазами, тяжело дыша.

Кзаммы, избегнувшие гибели, в беспорядке бежали к югу. Больше нечего было опасаться их козней. Они навсегда отказались от преследования уламров; они несли своей орде поразительную новость – рассказ о союзе людей Севера с мамонтами, легенду, которая будет повторяться бесчисленными поколениями.

В течение десяти дней спускались мамонты к низовьям реки. Жизнь их была прекрасна. От хорошего корма мощью наливалось их тело, обильная пища ждала их при каждом повороте реки: в болотной тине, в черноземе равнин, в чаще густых лесов.

Ни одно животное не потревожило их на пути. Этим властелинам земли была всюду обеспечена победа. Сознание своего могущества сделало их миролюбивыми. Тысячелетняя привычка определяла строгий порядок их стада, походный строй, помогала им находить наилучшие пастбища, согласовывала все их действия. Они обладали утонченным зрением, чутким обонянием, острым слухом.

Огромные и в то же время гибкие, тяжеловесные, но и подвижные, они так же свободно передвигались по земле, как и по воде.

Ощупывать преграды, обнюхивать, срывать травы и плоды, выкорчевывать деревья, месить землю – для всего этого им служил орудием хобот, который мог обвиваться, как змея, душить, как медвежьи лапы, и работать не хуже человеческих рук. Их бивни рыли землю, одним ударом своей ноги они могли раздавить льва.

Ничто не ограничивало их могущества. Время, как и пространство, принадлежало мамонтам. Кто мог нарушить их покой? Кто мог помешать их размножению?

Так думал Нао, сопровождая великанов. Он с радостью прислушивался, как гудела земля под их ногами, с гордостью смотрел на стадо, растянувшееся вдоль реки под осенними ветвями; при их приближении все животные убегали, а птицы, чтобы лучше их рассмотреть, спускались с неба или взлетали над камышами.

Это были счастливые дни, полные безопасности и приволья, и, если бы не воспоминание о Гаммле, Нао был бы не прочь, чтобы они продолжались вечно. Теперь, когда он узнал мамонтов, он находил их менее жестокими, более справедливыми, чем люди. Их предводитель не был, как Фаум, страшен даже для своих друзей, он вел стадо без угроз и без вероломства. Ни один из них не был так жесток, как Аго и его братья.