Борьба за огонь

Это был опасный момент. Если карлики заняли вход на гранитную полосу, всякое отступление становилось невозможным. Нао, склонив голову, с горечью пожалел о том, что покинул мамонтов. Мужество его поколебалось, он познал неуверенность и страх; но это была лишь минутная слабость. Сознание опасности возродило его энергию. Надо было как можно скорее выбраться из этой ловушки. Вдали вздымалась какая-то бурая масса: может быть, остров, а может быть, и продолжение гранитной тропы. Гав и Нао стали отыскивать брод; но всюду было или глубоко, или топко.

Итак, оставалось только вернуться назад. Уламры поспешили повернуть назад. Они пробежали две тысячи локтей и, выйдя за пределы болота, очутились перед густыми зарослями. Нам, шедший впереди, остановился и сказал:

– Там рыжие карлики!

Нао в этом не сомневался. Чтобы окончательно удостовериться, он набрал камней и стал бросать их в чашу, куда указывал Нам; легкий шорох выдал присутствие врага.

Об отступлении нечего было и думать; надо было готовиться к схватке, хотя место, где находились уламры, не давало им никаких преимуществ, а, наоборот, позволяло карликам окружить их. Лучше всего было укрепиться на кусочке этого гранитного ребра. Свет костра защитит их от неожиданностей.

Уламры издали клич войны. Потрясая оружием, Нао воскликнул:

– Рыжие карлики напрасно преследуют уламров, которые сильны, как медведь, и легки, как сайга! Если карлики нападут на них, они потеряют много людей! Один Нао уложит десятерых! Нам и Гав не меньше! Разве карлики хотят потерять двадцать своих воинов, чтобы убить трех уламров?

Со всех сторон – из кустарников, из высокой травы – раздались громкие воинственные крики. Сын Леопарда понял, что карлики хотят войны. Он этому не удивился, разве уламры не убивали людей чужого племени, захваченных около их становища? Старый Гун говорил: «Лучше оставить жизнь волку или леопарду, нежели человеку. Человек, которого ты не убил сегодня, придет завтра с другими людьми, чтобы убить тебя».

Кроме того, Нао отлично знал, что люди двух разных племен ненавидят друг друга больше, чем носорог ненавидит мамонта. Грудь Нао наполнилась гневом, он вызвал противника на бой. С рычанием приблизился он к зарослям. Тонкие дротики засвистели, но ни один из них не попал в него. Нао дико расхохотался.

– Руки рыжих карликов слабы!.. Это руки детей! Нао может каждого из них убить одним ударом топора или палицы…

Сквозь дикий виноград просунулась чья-то голова. Она сливалась с листьями, окрашенными в осенние цвета. Нао увидел сверкающие глаза. Ему захотелось показать свою силу, не прибегая к копью. Брошенный им камень заставил задрожать листья, раздался пронзительный крик.

– Глядите, – торжествующе воскликнул уламр, – такова сила Нао!.. Простым камнем он убил рыжего карлика.

И, не обращая внимания на крики разъяренных противников, он повернулся к ним спиной и спокойно зашагал по тропе. В конце ее находилась площадка, где свободно могли уместиться три человека. Это место было удобно тем, что карлики не могли ни напасть на уламров всей толпой, ни окружить их, ни даже подплыть со стороны болота, ибо предательская топь тотчас же засосала бы смельчака.

Еще труднее было достигнуть скалистого островка, который возвышался в шестидесяти локтях от гранитного гребня.

Уламры собрали сухие камыши для вечернего костра. Им оставалось только ждать. Из всех ожиданий это было самое мучительное.

Подкарауливая серого медведя, они надеялись убить животное. Когда они были в плену в пещере под валунами, они знали, что лев-великан рано или поздно уйдет на охоту. Они ни разу не допустили, чтобы пожиратели людей окружили их. Теперь же их осаждает орда, превосходящая их численностью и хитростью. Уничтожить ее невозможно. Дни будут следовать за днями, а орда по-прежнему будет стоять на страже у болота, а если она осмелится напасть, как смогут противостоять ей три человека?

Итак, Нао захвачен силой себе подобных, и к тому же эти существа значительно слабее его: ни один из них не сумеет удавить волка; никогда их легким дротикам не пронзить сердце льва, их рогатины бессильны против зубра, но проткнуть сердце человека они не могут…

Между тем солнце и вода соединили свои блестящие жизни. Вода огромна – не видно ее края, а солнце – это огонь размером в лепесток кувшинки.

Но свет солнца сильнее света воды; он разливается над болотом, наполняет все небо, господствующее над землей. В своем беспокойстве Нао не переставал думать о рыжих карликах, о битвах, о засадах, погоне и бегстве.

Невероятная тяжесть опустилась на его плечи; сердце прыгало, как пантера, он слышал, как бьется оно в его груди.