Борьба за право

Отстранимъ такимъ образомъ отъ насъ эту нравственность удобства, которую никакой народъ, никакой индивидуумъ съ здравымъ правовымъ чувствомъ не можетъ признать своею. Она есть признакъ и продуктъ болѣзненнаго, жалкаго правоваго чувства, ни что иное какъ грубый, голый матеріализмъ въ области права. И послѣдній имѣетъ въ этой области свое примѣненіе, но во всякомъ случаѣ въ опредѣленныхъ границахъ. Пріобрѣтеніе права, пользованіе имъ и даже осуществленіе его въ случаяхъ, касающихся чисто объективной неправды, есть вопросъ просто пользы; самое право, по моему собственному опредѣленію, есть ни что иное, какъ законно защищаемый интересъ. Но противъ произвола, поднимающаго руку на право, это матеріалистическое воззрѣніе не находитъ оправданія, ибо ударъ, наносимый имъ праву, вмѣстѣ съ тѣмъ наносится и лицу.

Все равно какая бы вещь не была предметомъ права. Если случайно вещь попадаетъ въ область моего права, то она, безъ всякаго для меня лично оскорбленія, можетъ быть снова изъята изъ этой области; но не случай, а моя воля завязываетъ узелъ между мной и вещью и только въ силу прежняго собственнаго или чужаго труда я владѣю и защищаю въ ней часть собственной, или чужой силы и прошлаго. Сдѣлавши ее своей, я наложилъ на нее печать моей личности; кто трогаетъ ее, тотъ трогаетъ и меня, Ударъ, направляемый на нее, падаетъ на меня самого, ибо я присутствую въ ней — собственность есть только вещественно расширенная периферія моей личности. Эта связь права съ личностію придаетъ всѣмъ правамъ, какого бы рода они не были, несоизмѣримую стоимость, которую я въ противоположность къ чисто вещественной стоимости, какую она имѣетъ съ точки зрѣнія интереса, назову идеальной стоимостью. Въ ней коренится то самопожертвованіе и энергія при защитѣ права, которыя я описалъ выше. Это идеальное пониманіе права не составляетъ преимущества высшихъ натуръ. Оно одинаково доступно какъ самому грубому такъ и самому образованному, богатому и бѣдному, дикимъ народамъ и образованнымъ націямъ, а это именно и показываетъ какъ глубоко этотъ идеализмъ коренится въ существѣ права — онъ ничто иное, какъ здоровое правовое чувство. Такимъ образомъ право, повидимому удерживающее человѣка въ низкой области эгоизма и расчета, снова поднимаетъ его на идеальную высоту, гдѣ онъ забываетъ всѣ умствованія и вычисленія, которымъ онъ тамъ научился, а также свой маштабъ пользы, которымъ онъ все мѣрялъ, для того чтобы совершенно предаться одной идеѣ: проза въ области эгоизма, въ борьбѣ за право возвышается до поэзіи, ибо борьба за право есть дѣйствительно поэзія характера.