Борьба за троглодитов

П. П. Смолин надолго стал моим университетом на дому. Он возникал, этот коренастый подвижный человек, иногда прямо с экскурсионным рюкзаком за плечами, но набитом книгами, всегда с новыми биогеографическими обобщениями в милой седой голове, периодически то безбородой, то украшенной серебряной бородой гнома. Снежный человек вываривался в тигле наших бесед и выходил из него всякий раз более понятным.

Когда вальяжная комиссия при президиуме Академии наук пала, мы решили сберечь ее останки, ее имя, которое отныне было несмотря ни на что неотторжимо от отечественной науки. Комиссия стала скромным добровольным кружком, нашедшим на первый год приют при Обществе содействия охране природы. Ученым секретарем остался А. А. Шмаков. Мы с ним, благодаря помощи Общества, опубликовали еще два сборника «Информационных материалов». В нескладной заставленной комнате шли важные заседания — слушали Хахлова и Дементьева, дебатировали зоогеографические и анатомические узлы возникающей небывалой конструкции.

Потом нашлись гонители и в Обществе содействия охране природы. Комиссия стала совсем неустроенной и бесприютной. Почти бестелесной. Следующие три выпуска «Информационных материалов» печатались уже просто на пишущей машинке, но упрямым символом стоят на титуле слова: «Комиссия по изучению вопроса о снежном человеке».

Сменились люди. Отпали не только свадебные генералы. Отошел, обремененный другими заботами, С. Е. Клейненберг, которому на первом этапе новое направление в науке было так многим обязано.

Вошли новые. Еще по самому началу ахнул от непочатого пира профессор зоологии Александр Александрович Машковцев. Теперь он врос по пояс в нашу науку. Он стал одним из ее самых угадливых и неуемных создателей. Дружная откровенность с природой, какая может быть только у ее алчущего обладателя — охотника, широкое естественное образование и барская независимость положения позволяли его мысли просекать туда и сюда неожиданные вольные дали. Он мало написал, но богатырски подпер плечом общее дело. Необъятная переписка, трассирующие пули — на Тянь-Шань и Кавказ, в Прибайкалье и Туву, в Полесье и Якутию, в древний каменный век и в средневековые поверья.

Надежда Николаевна Ладыгина-Котс посвятила свою большую жизнь и зоркий экспериментальный труд изучению крупных человекообразных обезьян — шимпанзе, их поведения. Когда она почитала наши подборки первичного сырья, ее взгляд был зачарован не линией, а точками: она повстречалась с упоминанием то одной, то другой повадки, жеста, мимики, проявления эмоций, какие, как никто, знала у человекообразных обезьян. Информаторам же неоткуда было знать эти заметки приматолога. Надежда Николаевна составила лист таких кричащих совпадений. И это было для нее верным сигналом истины. Повстречав меня где-нибудь в научных организациях, она в сторонке говорила: держитесь, мужайтесь, — именно так было со многими большими открытиями.

Я уже упоминал об орлином взлете Г. П. Дементьева, о второй молодости В. А. Хахлова, об анатомическом прозрении Л. П. Астанина. Но как не назвать здесь и метавшегося между льдом и пламенем, то остерегающегося, то увлеченного приматолога М. Ф. Нестурха. Как не назвать профессора Н. И. Бурчак-Абрамовича, знатока ископаемой и живой фауны Кавказа, некогда открывшего там зуб вымершей человекообразной обезьяны, — нашего конфидента, посвященного в чернокнижные тайны, молчаливого затаенного исследователя загадки реликтовых (пережиточных) гоминоидов. На сборищах наших, больших и малых, выступал биогеограф Н. И. Соболевский. Требовала дел, нетерпеливо звала в поле, рвалась в победное завтра Ж. И. Кофман.

Однако всех беспризорников не перечислишь, пусть простят. У нас была двойная задача — правой рукой раскапывать суть, а левой отбиваться и пробиваться. Нас донимали, доканывали — сколько карканья, безапелляционных опровержений! «Современный миф о снежном человеке» — бабахнул журнал «Природа». Автор, географ, и не заглянул в наши материалы, не ведал, что стирает с доски. Немало было таких блюстителей. Но было и обратное. Крепко уперлась в землю расставленными ногами гвардия «Комсомольской правды»: М. Хвастунов, Я. Голованов, Ю. Зерчанинов. А по-немногу давал нам слово то тот, то другой массовый журнал — не затолкать нас было в «миф».