Борьба за трон (сборник)

— Нет, милорд! — сказала принцесса. — Их жалобы вовсе небезосновательны. Они сильно угнетены, и король последует недобрым советам, если не внемлет их мольбам.

— Но они должны обращаться со своими жалобами к Совету, а не ко мне, — сказал Ричард. — Ведь не я налагаю на них подати!

— Наоборот, они утверждают, что ваше величество своею расточительностью разорит всю страну, — заметил де Вертэн.

— Ого! Неужели они так говорят? В таком случае, клянусь головой моего отца, я не исполню ни одной из их просьб. Неужели же в моих тратах я должен сообразоваться с мнением этих скаредных мерзавцев?

— Разумеется, нет, государь, — заметил де Вертэн. — Это было бы просто смешно.

— А между тем это может случиться самым печальным образом, — сказал сэр Симон Бурлей.

— И это действительно случится, если вы по-прежнему будете оставаться глухими к жалобам своих подданных! — сказала принцесса. — Вот эта молодая девушка, — добавила она, делая знак Эдите выступить вперед, — которую я привезла из Дартфорда, расскажет вам, какое страшное недовольство господствуете среди крестьян.

— Но где ей было заметить это! — воскликнул король.

— Извините, государь, я имела полную возможность, — сказала Эдита. — Я много видела и слышала и осмеливаюсь утверждать в присутствии вашего королевского величества, что у крестьян есть основания для недовольства. Этого злодейского, изменнического бунта никогда не случилось бы, если бы их просьбы были своевременно выслушаны.

— Это наша матушка приказала вам затвердить такой урок! — недоверчиво рассмеялся Ричард.

— Нет, все это я сама узнала от нее! — заметила принцесса.

— Вы удивляете меня! — сказал король. — Я никогда не предположил бы, что она может интересоваться подобными вещами. Кстати, скажите, пожалуйста, кто эта прекрасная девица и откуда она могла получить столь важные сведения?

— Она — дочь главного предводителя мятежников, — отвечала принцесса.

На всех лицах выразилось недоумение, но более всех удивленным казался сам король.

— Дочь Уота Тайлера! — воскликнул он. — Клянусь св. Эдуардом, не могу этому поверить.

— Это, должно быть, шутки, государь! — шепнул де Вертэн.

— Я вовсе не в таком настроении, чтобы шутить, — сказала принцесса, расслышавшая это замечание. — Как я уже заявила, Эдита — дочь главаря мятежников, но выслушайте до конца. Когда вспыхнуло восстание, она нашла убежище в монастыре св. Марии, настоятельница которого вчера препоручила ее мне, под мою защиту.

— Надеюсь, она не разделяет убеждений своего отца — заметил Ричард. — Нет, я даже уверен, что она — не мятежница, — поспешно добавил он, заметив, какое тяжелое впечатление произвели на молодую девушку эти слова.

— У вашего величества нет более преданной подданной, чем я! — горячо воскликнула Эдита.

— Довольно! — сказал Ричард. — Если бы было иначе, то мне пришлось бы усомниться в своей собственной способности распознавать людей. Ручаюсь, что никогда ни одна изменническая мысль не прокрадывалась в эту милую головку!

— Вы воздаете ей только должную справедливость, сын мой, — заметила принцесса.

— Позволите ли, государыня, сделать вам один вопрос? — понижая голос, спросил у принцессы сэр Евстахий де Валлетор. — Вы говорите, что эта прелестная девица — дочь Уота Тайлера?

— По крайней мере считается его дочерью — отвечала принцесса, также понижая голос и многозначительно. — Но всякий, кто взглянет на нее, конечно, не усомнится, что она более знатного происхождения. Она выросла в коттедже и считалась дочерью тех, которые пеклись о ней.

— Но вы упомянули о настоятельнице монастыря св. Марии, — заметил сэр Евстахий дрожащим от волнения голосом. — Принимает ли она участие в Эдите… так, кажется, вы назвали эту молодую девушку?

— Она была ей как бы родною матерью, — ответила принцесса.

Сэр Евстахий не сказал более ни слова и старался только уклониться от устремленного на него взгляда.

Вскоре после того прислужники принесли серебряные рукомойники, наполненные розовой водой, и утиральники. По выходе из-за стола король повел под руку принцессу в парадные покои.

Глава VI Сэр Симон Бурлей

Пройдя галерею, занимавшую одну сторону большого здания, в которой стояли множество богато одетых слуг, принцесса и ее царственный сын, сопровождаемые всем обществом, вступили в парадную приемную. Эта зала, более ста футов длины, была увешана по стенам тканями превосходной фламандской работы, на которых были изображены травли вепрей, волков и картины соколиных охот.

На верхнем конце этой великолепной залы возвышался помост, покрытый малиновым бархатным ковром, с вышитыми на нем золотом розами и с королевскими знаками Белого Оленя.

На помосте стояло два кресла, для короля и его матери, в тех случаях, когда там собирался Совет или происходили парадные приемы важных особ. Но па этот раз принцесса не прошла по середине комнаты, где теперь собралось все общество. Желая переговорить с сыном, она отвела его и сэра Симона Бурлея в углубление большого свода окна и, когда убедилась, что отсюда их никто не может слышать, попросила старого рыцаря откровенно высказаться насчет восстания.