Борьба за жизнь. Записки из скорой

Достаточно часто люди спрашивают меня о том, каким был самый тяжелый вызов, на котором мне приходилось работать. Возможно, это покажется удивительным, но он не связан с многочисленными следами крови или серьезными травмами, из-за которых я больше всего расстраиваюсь, хотя работа с жертвами насилия, испытывающими невыносимые боли, или умирающими может быть ужасной. И конечно, вид крайне измученных детей оставляет такое же тяжелое ощущение. Но иногда моральные переживания бывают столь же невыносимыми, как эмоции при виде человека, имеющего травмы или испытывающего боль. Если они имеют физическую природу, медик, работающий на скорой, зачастую, пока больного везут на госпитализацию, может предпринять конкретные действия для изменения ситуации, даже зная, что все усилия напрасны. Но когда эта боль связана с эмоциональными переживаниями, то ничто в целом мире не может избавить тебя от нее.

Мужчина и женщина, звонившие в службу экстренных вызовов, очень долго извинялись за беспокойство. Они не хотели, чтобы мы приняли их за зевак, сующих нос не в свое дело. Но увидев лежащего на скамейке человека, муж и жена решили, что лучше всего позвонить по номеру 999.

— Мы не знаем, что случилось с этой женщиной, — сказали нам они. — Мы боимся, как бы у нее не произошел сердечный приступ или что-нибудь в этом роде.

Я со своим коллегой Ричардом выехала на место — торговый центр, где в теплый летний вечер всегда много народа. Звонившая нам пара, типичные покупатели, любящие ходить по магазинам поздними вечерами, входя в продуктовый отдел, заметили, что на скамейке у дверей лежит женщина. Когда же они через час возвращались этой же дорогой, то женщина все еще находилась на том же месте и не двигалась. Торговый центр уже закрывался, и множество людей уезжало домой. Пара подошла к ней и спросила, все ли в порядке. Но хотя глаза женщины были открыты, она ничего не отвечала.

Прибыв по адресу, мы увидели, что пациентка лежит на боку и смотрит в одну точку. Ей было примерно 40 лет, она была одета в легкую красивую кофту поверх джинсов и футболку. Женщина не выглядела больной.

Присев перед ней на колени, я представилась. Никакого ответа. От ее одежды мне в нос ударило кондиционером для белья. Волосы женщины были аккуратно уложены и недавно помыты шампунем. Она точно не бездомная или бродяга. К тому же в ее дыхании нет и намека на алкоголь. Но почему же она неподвижно лежит здесь, в этом торговом центре? Картина не складывалась. Мы быстро пробежались по списку возможных причин. Сердечный приступ? Диабет? Последний при резком понижении уровня сахара в крови может вызывать изменение сознания.

Ричард тоже попытался вытянуть из женщины хоть какую-то информацию. Бесполезно. Я сказала ей, что хочу проверить уровень сахара в крови и необходимо, чтобы она прореагировала на мои слова. Все напрасно. Но все же женщина не отталкивала меня и не мешала мне сделать простой тест на глюкозу. Она просто лежала неподвижно, молчала и никак не препятствовала нашим действиям.

Уровень сахара был в норме. Зрачки двигались как обычно. Казалось, что она все же следит глазами за нашими действиями. Один или два раза я заметила, что у женщины текут слезы из глаз.

— Вам больно? — осторожно спросил Ричард.

Ответом была тишина. Мы находились в безвыходном положении. Если женщина не может или не хочет нам ничего сказать, то нам тяжело будет решить, каким должен быть следующий шаг. Мы попытались посадить ее. Как обычно, она не сопротивлялась.

— Можете ли вы встать? — спросила я.

К нашему удивлению женщина молча встала, позволив нам вывести себя из торгового центра и довести до машины скорой помощи. По крайней мере, мы сможем понаблюдать за ней в машине. По пути из магазина мы поблагодарили прохожих, которые, казалось, были очень встревожены состоянием женщины и благоразумно следили за нашими действиями на расстоянии, не так, как обычные зеваки.

Положив женщину на сиденье машины, мы выполнили обычные действия — измерили давление, пульс и т. д. Все в норме. Я уже начала думать, не страдает ли наша пациентка психическим расстройством.

— Не возражаете, если я посмотрю, что у вас в карманах? — спросила я.

В тех случаях, когда больной не может ничего сообщить нам, мы осматриваем его карманы в поисках паспорта или документов, которые могут дать нам информацию о состоянии здоровья человека.

Это было довольно странно, но у женщины не нашлось при себе сумочки с ключами или деньгами. Может быть, ее украли, пока она лежала там на скамейке?

Но наконец-то в кармане кофты мне удалось что-то найти. Это был миниатюрный фотоальбом со снимками в пластиковых рамках. Может быть, мне удастся что-нибудь выяснить с его помощью?

Первое фото — изображение женщины, гораздо более молодой, чем наша пациентка, гордо держащей на руках новорожденного сына.

— Это вы? — спросила я хозяйку фотоальбома, надеясь вытащить ее на разговор.

Нет ответа.