Бордель: Когда зайдёт солнце (СИ)

— Не знаю, если попробуешь, то возможно будешь первым, впрочем, как и во всём. — украдкой посмотрела и отвела «невинно» глазки.

— Обожаю быть первым во всём, если ты понимаешь, о чём я. — Отчётливые ямочки разрезали его щетинистые щёки, к которым сразу потянулась девушка. Поцеловала, показала крошечную дольку своих чувств и тут же покраснела.

— А я хочу быть последней во всём. — намекнула на желание долгосрочных отношений.

Ответа должного не последовала, лишь только заинтересованный взгляд искоса. Она попивала коктейль через трубочку, пока изумруды рассматривали румяные щёчки. Затем глаза переместились на друга, который безотрывно наблюдал за такой несвойственной Гарольду картиной. Ясно. Предельно ясно: влюбился в неё. Но эту идиллию оказалось слишком быстро можно разорвать в клочки. Один кивок головы, отзывающий в сторону. Себастьян потёр нос и указал на первый этаж. Сложно было сдержаться, и взглядом с полуулыбкой он дал согласие.

— Я отойду не надолго, хорошо? — нежно поцеловал лоб Терезы, как бы умасливая.

— А мы потом пойдём танцевать? — глаза загорелись в предвкушении.

— Конечно, пойдём покорять танцпол с тобой, красотка… — искусственная улыбка была так низко брошена, лишь бы только она не задавала лишних вопросов.

Два закадычных друга покинули шумную компанию, и девушка снова осталась наедине со своими мыслями, которые немного унёс алкоголь. Не то, чтобы опьянела, но щёчки уже потеплели. Эйфория захватила её с головой. С ним быть так хорошо, но сказать, что легко и просто, нельзя. В прошлом она всем казалась тихой, немного депрессивной школьницей, которая вроде отлично успевает учиться, занимается своими какими-то делами, не влезает с советами и ненужным мнением, а сейчас… Всё может измениться в одночасье, и сидящая Тереза — наглядное доказательство. Внезапно женская, счастливая улыбка озаряла её лицо, взгляд не пустовал, как раньше, внутри были какие-то желания и нужды, как, например, в нём. Некоторые стеснения ушли на второй план, и это его заслуга. Взял ответственность, не побоялся что-то сделать, не торопил ни с чем, но и не потакал, как, наверное, стоило бы поступить. В их паре быстро распределились роли: Гарри был во главе стола, в паре, в жизни.

Придурковато, странновато, но темноволосая улыбалась в пустоту, когда вспоминала самые неадекватные, смешные моменты в их «общении». Даже мысль, что она не совсем подходит ему, проскальзывала. И тут же опустила глаза на глубокое декольте, на оголённые ноги: подходит, потому что рядом с ним ничего не стесняется. Но всё так быстро сейчас ускользает в небеса после белой полосы.

Спустя целых пятнадцать минут они вернулись, уже более менее хорошо переговариваясь. Мужчина скинул на диван пиджак, оставаясь в чёрной рубашке. Что-то в нём изменилось, но пелена перед глазами не дала ей увидеть эти изменения.

— Пойдём, Тереза? — протянув ей большую ладонь, Гарри полупьяно взглянул на неё.

— С превеликим удовольствием… — прошептала в ответ, оказываясь в его объятьях.

Не отлипая друг от друга, они спускались вниз по лестнице под вибрацию музыки. Там, на танцполе, была жара, где парочка оказалась буквально через минуту, не в самом центре сумасшедшей толпы, но очень близко. Небольшая доза алкоголя раскрепостила в первую очередь её: не стала брезговать или стесняться, а просто развернулась к нему спиной, прижалась посильнее и начала двигать телом. Закрывая глаза, она представляла, что никого нет спереди, сбоку, сзади, только они вдвоём в этом клубе. Пока девушка улетала в свои мысли о несуществующей реальности, Гарольд неотрывно смотрел на её блаженное личико. Острая линия челюсти манила зубы. Хотелось прикусить. Губы зазывали в какой-нибудь похотливый поцелуй. Открывающийся вид на тонкую шею не мог не радовать глаз, а уж, что говорить про влажную ложбинку между грудями. Одна рука поползла по животу, растягивая ощущения близости, а затем ближе притянула, ягодицы упёрлись туда, куда надо. Вторая же рука поползла к любимому подбородку, пока не схватилась уверенно и настойчиво, чтобы повернуть голову вверх. Образовался зрительный контакт всего на пару секунд, а затем всё провалилось в пропасть, когда губы решили соединиться в страстном поцелуе. Языки пустились в пламя похоти и разврата. Тереза медленно в танце поворачивалась к нему лицом, лишь бы продолжить баловаться. Ничего пошлого и развратного сейчас ей не казалось, наоборот, приятно, интересно и познавательно изучать тела друг друга в столь людном месте. Приоткрыв глаза, девушка решительно заглянула в затуманенные изумруды и не нашла там вообще каких-либо эмоций. Пустой, стеклянный и совсем незнакомый.

Рука по какой-то причине сама потянулась к острому подбородку, чтобы немного приподнять голову вверх. Действовала интуиция, ничего более. Когда на ресницы и изумруды пал свет софитов, зрачки показались ненормально огромными, вокруг белки слегка покраснели. И этот неестественный взгляд переместился на неё, появилось раздражение, затем мелькнула злоба.