Бордель на Розенштрассе

Клара настаивает на том, чтобы мы пошли в музей изобразительных искусств, она хочет полюбоваться Фрагонаром. Но половина залов закрыта, а картины — упакованы. Мы едва успеваем посмотреть там произведения некоторых импрессионистов, как нас просят покинуть музей. Однако я чувствую, как заражает меня восторг Клары. Имена многих художников ей, оказывается, знакомы. Я еще ни разу не встречал столь просвещенную проститутку. Вообще мало женщин умеют по-настоящему ценить искусство. «Да вы могли бы и меня поучить, — замечаю я. — Ни в одной школе мира нет, наверное, столь квалифицированной учительницы-любовницы» (по-французски слово ma^itresse переводится и как учительница, и как любовница. — Прим. пер.). Она от души смеется над моей игрой слов, когда мы спускаемся по лестнице. «Пойдемте куда-нибудь пообедаем». Я с радостью принимаю ее предложение. Половину блюд, указанных в меню ресторана Прюнье, «больше не подают». «У вас сегодня очень энергичный вид, — заверяет меня Клара, когда мы выходим из ресторана. — Счастливый какой-то. Как у мальчугана, который радуется каникулам. Вы не беспокоитесь об Алисе? Не боитесь ли вы ужасной сцены?» Я отрицательно качаю головой. «Я сам имею виды на леди Кромах. Алиса будет только счастлива разделить со мной новое наслаждение».

«А леди Кромах? Что скажет она по этому поводу?»

«Леди Кромах находит меня привлекательным. Я подозреваю, что она использовала Алису, чтобы подобраться ко мне».

Клара качает головой. «Какими жадными бывают люди! Меня это поражает. Это, должно быть, связано с особым складом ума или с определенным материальным состоянием. Интересно, не получили ли вы какое-нибудь наследство?»

«Я влюблен, Клара. Любовь можно выражать по-разному. Ведь вы согласитесь с этим? То, что проститутка готова сделать для своего сутенера, то и я могу сделать для Алисы, а Алиса — для меня. И нет более благородной жертвы! И так делают многие люди!»

«Я не уверена, — возражает она. — В своей жизни я не встречала способ выражения любви, подобный вашему. (Она похлопывает меня по руке, чтобы показать, что это вовсе не осуждение.) Нам бы лучше вернуться».

По Розенштрассе перед нами идет старуха. Клара знает ее под именем фрау Чардак. У нее задубевшая и сморщенная кожа, хотя ее длинные и будто бы лишенные костей пальцы гибки и ловки, потому что они целыми днями манипулируют картами. Она пользуется большим успехом у девиц, которым свойственно постоянное состояние неуверенности. Они охотно выслушивают ее предсказания, верят в приметы и следуют ее советам. Самых разных по происхождению и характеру девиц, живущих затворницами, часто влечет к себе нечто абстрактное или метафизическое потому, что, если разобраться, именно страх перед повседневной жизнью приводит их туда, где они находятся. «И когда же немцы придут нам на помощь, фрау Чардак? — спрашивает Клара. — Поведали вам об этом карты?»