Бордель: Призови мою боль (СИ)

— Нет, это не то, что я сказала! — быстро перебила его, но мысль была уловлена. «Друзья на всю жизнь, а мужчины уходящее и приходящее».

— Я всё правильно услышал. Ты не будешь ко мне прислушиваться, потому что неважно, что я скажу. Вот откуда вырос конфликт. О неуважении говоришь, да? — хмыкнул и разочарованно посмотрел на темноволосую.

— Не читай между строк того, что нет.

— Не давай мне советов, ведь есть ты, есть моя семья, есть мои друзья и есть моя работа — по отдельности, ладно? — не удержав свой нрав, он больно укусил в ответ, — Раз мы в таких отношениях, то я даю тебе твоё личное пространство. Забегай потрахаться, любимая.

От огня маленькой спички до пожара на гектары. Пусть сгорит всё.

* * *

В восемь лет ей дали ключи от квартиры на случай, если со школы никто не забрал, а дома никого нет. Такое возможно, когда оба родителя работают допоздна, чтобы оплатить долги за коммунальные услуги, за дом, за еду. Взрослеют ли дети быстрее? Да. Тереза к этому возрасту научилась самостоятельно разогревать еду, наводить чай и без родительского вмешательства садиться за домашнюю работу. Уровень ответственности стал выше. Но бывали и такие случаи, когда её не забирали со школы без причин.

Вошедшее чувство самостоятельности в привычку дало о себе знать: она потеряла бдительность. Зашла. Как обычно кинула портфель в коридоре, чтобы потом, с кухни, держа парочку бутербродов на тарелке, захватить его в гостиную. Девочка поставила чайник на газовую плиту, затем достала из холодильника тарелку с бутербродами, отложила себе два небольших и кинула их разогреваться. Внезапно в дверях появился отец.

— Рановато ты появилась дома, — от пугающего голоса она заметно вздрогнула. Бутерброд, который девочка держала в руках, чуть не выпал.

— Всегда прихожу в четыре, — продолжила дочь.

Мужчина замолчал и прошёл к столу на троих. Всё в кухне отделано скромно, как и в целом вся квартира. Не рассчитана она на молодую семью с ребёнком. Никто даже не предполагал, что через два года появится второй, поэтому цели расширяться никто и не ставил.

— Ты очень громко ходишь, — необъяснимая претензия слетела с его уст.

— Обычно, когда я прихожу, никого дома нет. Извини, если потревожила… — дочь говорила буквально на официальном уровне, пока внутренний детский голосок твердил лететь в кладовую, которую можно запереть изнутри. Её маленькое, тесное бомбоубежище, когда всё снова начиналось.

— Надо уважать сон чужого человека, разве тебя мы этому не учили? — в его голосе вместе с ложной строгостью вплетена и злость. На что? На шум!

Тереза посмела повернуть отважно голову и посмотреть в красные заспанные глаза. К губам поднёс сигарету и зажёг.

— Учили, — соврала, потому что нельзя ему перечить. Он ведь глава дома.

— А ты не только нарушила мой сон, но и правила. Что обычно за этим следует? — изо рта выпрыгнул уродливый клуб дума.

Одним ловким движением, рассчитывая наперёд, сколько шагов до кладовой, восьмилетний ребёнок решительно помчался прочь. Крупная рука быстро дёрнулась вперёд и успела повалить на пол. Это даже не похоже на захват, это толчок. Он чувствовал, чего достаточно, чтобы остановить её. Тереза упала лицом в уже древний ковёр.

— Следом за нарушением правил идёт наказание, малышка-Тереза… — прохрипел сзади. Двумя пальцами он вытащил изо рта сигарету, сделал ещё раз затяжку, глядя на оранжевый огонёк тлеющего кончика. Нагнулся вперёд и, схватив дочь за щиколотку, потащил на себя.

— Пап, не надо! — заплакала, — Я больше так не буду!

— Я верю, что ты так больше не будешь. Но наказание есть наказание… — он поднял поближе её ногу, заставляя встать на руки. Кровь прилила к голове.

— Пап… — слёзы катились на брови, на лоб и терялись в блестящих темных волосах, — Пап.

Наметив невидимую точку на пятке, отец вдавил сигарету. Дочь заверещала, внимая всю жестокость этого мира. Чайник свистел на плите. Ей восемь.

* * *

— Только что была у Миранды, она просила твои эскизы. — Меган вырвала Терезу из калейдоскопа собственного прошлого.

Она правда старалась впасть в эту эйфорию от работы, когда идеи захлёстывают, когда что-то гениальное, кажется, вот-вот выйдет из тебя, словно ребёнок, как бы паршиво это не звучало. Но вместо этого Тереза опустошённо сидела и всего лишь делала вид, что занята чем-то важным. Иногда она металась от воспоминаний к тому конфликту, что произошёл утром, что вспыхнул и вчера. Мрачная туча сгущалась над её головой, холодный моросящий дождь перерастал в целую бурю. Бурю в её голове.

— Да, сейчас отнесу. — Суховато отозвалась на просьбу коллеги и начала искать папку, которую успела приготовить ещё в пятницу, перед выходными.