Борден 2

Меня разбудила пульсирующая боль в голове. Я открыла глаза и увидела темноту. Моргнув, я огляделась. В поле моего зрения оказались фигуры, двигающиеся вокруг меня уверенными шагами. Я со стоном открыла рот и облизала свои холодные онемевшие губы.

Я по-прежнему на улице, все еще где-то в лесу, все еще с отмороженными сиськами. Только я не бегу. А лежу на боку на холодной сырой земле. Деревья над головой покачиваются от ветра, и в течение нескольких мгновений я просто уставилась в черное безжизненное небо, ожидая, когда оно поглотит меня целиком. Часть меня надеялась, что я просто уже умерла. Что холод поглотил меня, и последнее, что я запомнила, прежде чем исчезнуть, — это банальное скучное небо — явственное отражение моей такой же скучной жизни до встречи с Борденом.

Я медленно пошевелилась — это оказалось невероятно трудной задачей, потому что каждый сантиметр моего тела одеревенел. Очень скоро я поняла, что не могу шевельнуть ни рукой, ни ногой. На мгновение я запаниковала, пока не поняла, в чем дело. Мои руки были связаны за спиной, лодыжки ног тоже. Веревка была тугой — слишком тугой, чтобы можно было попробовать избавиться от нее — но я, блядь, буду пытаться всем своим существом.

— Маллиган сказал, что сегодня ночью все закончится. Значит, нужно будет все сделать. А это значит, что вы должны выполнить свою ебаную работу и выкопать эту гребаную яму. И я не желаю слышать ваш скулеж по этому поводу. Не хочу слышать, как промерзла земля. Не будьте жалкими ссыкунами. Просто, блядь, сделайте это сейчас, чтобы мы могли выбраться из этой дыры и получить свои деньги.

Голос принадлежал мужчине, который до этого приказывал остальным найти меня. Я повернулась в его сторону и начала внимательно рассматривать. Крупный, лысый, одет во все черное, как и остальные. Я насчитала пятерых. Лиц не было видно. Нельзя было разглядеть и особых примет — не то чтобы это имело какое-то значение. Необязательно скрываться, если свидетеля ждет смерть.

Даже если они и знали, что я очнулась, им было все равно. Я была не больше, чем частью пейзажа. Они просто ходили вокруг меня, словно я была самым безобидным существом, ходившим по этой земле. Они были правы. Я чувствовала это. Если подумать логически, выхода нет. Они сделают со мной все, что захотят, и я могу либо, как сейчас, оплакивать то, что сама поздно убежала от перестрелки, либо умереть, пытаясь хотя бы бороться, какой бы жалкой не оказалась эта борьба.

— Борден убьет каждого из вас, — слабо проговорила я. Прозвучало тихо, но я знала, что они услышали каждое слово, слетевшее с моих губ.

Они не обратили на меня внимания, и я почувствовала странную истерику, пузырем раздувавшуюся внутри. Я начала хохотать, и мой смех звучал безумно. А слова, вылетевшие из моего рта потом, и вовсе были чистым сумасшествием.

— Он будет охотиться на вас, как на тех братьев. Вы же знаете, что он сделал с ними, не так ли? Он пытал их, отрезая от них по кусочку. Рассказывал, что они умоляли его убить их, но он не оказал им пощады. Он просто резал их — кусочек за кусочком — пока от них не осталась лишь куча белых костей в костровой яме.

Большую часть из этого я придумала, но какое это, черт возьми, имело значение? Все, что им нужно — это бояться гнева Бордена, потому что, в конце концов, моя смерть сорвет его с катушек. Он будет выслеживать каждого из них и, вероятно, поступит гораздо хуже, чем я могла бы себе представить. Даже самые глубокие и самые темные уголки ада содрогнутся от его возможностей. Если я умру, Борден заживо сожжет каждую душу, вставшую на его пути.

На этот раз они повернули головы и посмотрели на меня. Четверо мужчин прекратили делать то, чем были заняты — мне не было видно, чем. Не знаю, разозлила ли я их, но они посмотрели на лысого — видимо, главного. Он взглянул в мою сторону, и я стала ждать, что он снова подойдет ко мне, связанной, и еще сильнее ударит по моей практически сломанной спине. Но вместо этого он сказал:

— Не обращайте на нее внимания. Она в прямом смысле готовится к собственным похоронам и скажет все, что угодно, лишь бы напугать вас.

Мужчины вернулись к своему занятию, а я продолжила сражаться с веревкой, затянутой вокруг моих рук. Из-за неудобного положения, в котором я лежала, болели плечи, а из-за связанных сзади рук моя спина неестественно выгибалась. Я осталась лежать на боку, хватая с земли обломки веток в надежде, что одна из них окажется достаточно острой, чтобы разрезать веревку. Эта надежда была утопической, но я цеплялась за нее каждой своей клеточкой, каждой частичкой души. Я не умру. Не могу умереть. Я слишком мало пожила, чтобы оказаться зарытой в гребаной яме, выкопанной для меня толпой жадных до денег мужиков.

Нет, я не могу так закончить. Мне еще слишком рано умирать. В этом мире так много тех, кто зря расходовал кислород. Черт возьми, я заслужила шанс чего-то добиться! Позаботиться о дальнейших отношениях с Борденом. Изменить его, прежде чем он станет настоящим чудовищем. Доказать бабушке, что в нем есть гораздо больше, чем кажется на первый взгляд.