Борис Ельцин: от рассвета до заката

Места в музее располагались как в амфитеатре -– под уклоном. Шеф уселся на более высокую ступеньку вместе с Назарбаевым. Возвышение устлали коврами. А начальник хозяйственного управления оказался на пару ступеней ниже. И когда Борис Николаевич заиграл на ложках, ему очень понравилось постукивать по пышной седой шевелюре ретивого хозяйственника. Сначала шеф ударял по своей ноге, как и положено, а затем с треском лупил по голове подчиненного. Тот обижаться не смел и строил вымученную улыбку. Зрители готовы были лопнуть от душившего их смеха. А шеф, вдохновленный реакцией зала, все сильнее и ритмичнее охаживал Юрия Георгиевича...

Если у Ельцина возникало желание поиграть на ложках, то оно было непреодолимым. Когда не было деревянных, он брал металлические...

Загайнову повезло -– в Казахстане нашлись деревянные ложки. Творческая находка запомнилась Борису Николаевичу: потом он всегда стучал ложками по соседним головам. Один раз ударил металлической ложкой даже по президентской. Не повезло Акаеву...

После Казахстана я всегда наблюдал такую картину: как только Ельцин собирался поиграть на ложках, сопровождающие тихонечко отсаживались подальше или вежливо просили разрешения выйти покурить.

...18 августа наш самолет вернулся в Москву в час ночи, опоздав на четыре часа. Тогда мы жили на дачах в правительственном поселке Архангельское. Борис Николаевич -– в кирпичном коттедже, а я -– неподалеку от него, в деревянном. Приехали и легли спать. Ничего не предвещало грядущих событий.

19-го, рано утром, меня разбудил телефон. Звонил дежурный из приемной Белого дома:

–– Александр Васильевич, включай телевизор, в стране произошел государственный переворот.

Часы показывали начало седьмого утра. Я включил телевизор и сначала увидел фрагмент из балета "Лебединое озеро", а затем узнал о появлении ГКЧП. Быстро оделся, жену попросил собрать походные вещички -– сразу понял, что одним днем путч не обойдется. Две мои дочки и супруга очень волновались. Я им сказал:

–– Не беспокойтесь, я вам пришлю охрану.

Скоро к ним приехали двое ребят.

К Ельцину с известием о ГКЧП я пришел первым. Все в доме спали и ни о чем не ведали. К восьми утра подошли Полторанин, Бурбулис, "обозначился" Собчак... Я позвонил в Службу и приказал по тревоге поднять всех ребят и, кого только можно, отправить на машинах в Архангельское. Остальным велел не покидать Белый дом.

В начале девятого Ельцин при мне позвонил Грачеву -– в тот момент Павел Сергеевич занимал пост командующего воздушно-десантными войсками и был одним из заместителей министра обороны.

Весной 91-го мы побывали в воздушно-десантной дивизии в Туле, там шеф уединялся с Грачевым и с глазу на глаз они обговаривали, как лучше себя вести в подобной ситуации. Реального ГКЧП, конечно, никто не допускал, но профилактические разговоры велись на всякий случай.

Ельцин был первым руководителем высокого ранга, который разговаривал с Грачевым столь нежно и доверительно. Поэтому Павел Сергеевич еще за несколько месяцев до путча проникся уважением к Борису Николаевичу. После августа до меня доходили слухи о двойной и даже тройной игре, которую якобы вел Грачев. Но слухи эти никто не смог подтвердить документами.

У меня же главная забота была одна -– обеспечить безопасность президента России. Я понимал: только переступив порог толстых стен Белого дома, можно было обеспечить хоть какие-то меры предосторожности. А на даче в Архангельском об обороне даже думать смешно.

Разведчики уже выезжали в город и доложили: танки повсюду, и на Калужском шоссе тоже -– именно оно связывало дачу с городом. Конечно, я понимал: если на нас нападет спецподразделение или армейская часть, мы долго не продержимся, сможем лишь до последнего патрона отстреливаться из наших пистолетов да нескольких автоматов.

Я немного успокоился, когда в Архангельское прибыла персональная "чайка" президента России. После короткого совещания решили ехать открыто -– с российским флагом. Мы впервые в жизни сели втроем на заднее сиденье -– Борис Николаевич посредине, а по бокам -– телохранители: я и Валентин Мамакин. Шеф отказался одеть бронежилет, поэтому мы сверху обложили его жилетами и вдобавок прикрывали Ельцина своими телами. Валентин сидел с левой стороны, за водителем, а я -– справа.

Наш кортеж с любопытством разглядывали танкисты -– несколько машин ехали впереди "Чайки", несколько сзади. Российский флаг гордо развевался на ветру.

Заранее договорились, что поедем на большой скорости. Самый опасный участок пути -– от ворот Архангельского до выезда на шоссе. Это километра три. Кругом густой, высокий лес. За деревьями, как потом выяснилось, прятались сотрудники "Альфы". Они должны были выполнить приказ руководства ГКЧП -– арестовать Ельцина. На случай сопротивления с нашей стороны президент просто бы погиб в перестрелке. Вроде бы случайно.