Борис Ельцин: От рассвета до заката

Борис Николаевич разрешил Лебедю подвести к зданию роту десантников. Для этого защитники разгородили баррикады и впустили их за оцепление. Машины расставили по углам Белого дома, в них сидели только боевые экипажи. А всех свободных от службы солдат я разместил в спортзале — он находился в двухэтажном здании неподалеку от Белого дома, рядом с горбатым мостиком. Потом, после путча, возникла другая версия: дескать, эта рота была «троянским конем». Ее специально подпустили поближе, чтобы легче стало штурмовать. Но я и сейчас не думаю, чтобы Лебедь в той ситуации мог вынашивать иезуитские планы.

Всю первую осадную ночь я занимался солдатами. Организовывал питание, познакомился с младшими командирами, объяснял обстановку в стране. Из спортзала много раз поднимался к Ельцину.

Пошел дождь, пиджак на мне промок, и я не заметил, как простудился. К утру поднялась температура, но все мое лечение сводилось к тому, что я трогал рукой лоб и констатировал: сильный жар.

Защитники Белого дома постоянно подозревали друг друга в измене — одна группа людей считала, что другую непременно кто-то подослал. Ситуация действительно оставалась сложной. Но я доверял Лебедю, верил его слову офицера и видел, в каком настроении пребывают солдаты вместе с младшими офицерами. В их поведении не чувствовалось ни угрозы, ни скрытого коварства. Мы договорились, что они вливаются в оборону дома и поддерживают общественный порядок. Десантники, кстати, и не стремились во что бы то ни стало проникнуть в Белый дом. Наоборот, они образовали лишь внешнее кольцо защиты. Лебедь, как профессионал, положительно оценил организацию обороны и помог нашим военным несколькими практическими советами.

Каждую ночь Ельцин проводил на разных этажах — от третьего до пятого. С 19-го на 20-е Борис Николаевич спал в кабинете врача — туда поставили кровать, окна кабинета выходили во внутренний двор, поэтому в случае перестрелки не стоило опасаться случайной пули или осколка. В ведомстве Крючкова прекрасно знали схему расположения всех помещений и могли предположить, что Ельцин будет спать в задней комнате своего президентского кабинета.

Когда темнело, в здании гасили свет, а там, где без ламп было нельзя, соблюдали светомаскировку. Коридоры Белого дома перегородили мебелью. Шкафы, столы, кресла валялись перевернутыми — если начнут штурмовать, рассуждали мы, то не так уж легко будет бежать в темноте, ноги можно переломать. А нам будет проще отбиваться. На пятом, президентском, этаже около каждой двери выстроили целую систему баррикад — мы их называли «полосой препятствий».

Незадолго до путча только что образованная Служба безопасности президента наладила хорошие отношения с Министерством обороны. Не на самом высшем уровне, а пониже. Г. И. Захаров как-то съездил к Игорю Николаевичу Родионову (после выборов 96-го его назначили министром обороны России) и попросил помочь с обучением личного состава: пострелять из гранатометов, из огнеметов «Шмель». Это страшное оружие! Родионов, возглавлявший тогда Академию Генерального штаба, рискуя должностью, не отказал нам и создал все условия для тренировки навыков.

…Про простуду я почти забыл, только кашлял и потел. Регулярно выходил проверять посты вокруг Белого дома. Где-то перекусывал, с кем-то пил чай. То к Руцкому заглядывал, то с ребятами из своей службы сидел. Отвечал по телефону, в штаб обороны наведывался. Прилечь хотя бы на пару минут не удалось.

В те дни Геннадий Бурбулис попросил себе охрану, и я выделил ему двух человек. Но когда опасное время миновало, отнять охранников уже было невозможно. Только после увольнения Бурбулиса с поста госсекретаря сняли охрану. Но Гена нанял частную и не расстается с телохранителями по сей день.

У Бурбулиса функционировал идеологический штаб — туда приходили артисты, писатели, журналисты. С Хасбулатовым я тоже общался по разным вопросам — он меня принимал без очереди, сразу откладывал любые дела. И никто даже представить не мог, что пройдет всего-то два года, и мне придется арестовывать многих в этом же Белом доме. Мы все сдружились как-то быстро и отчасти случайно. Зато разошлись по объективным причинам.

Много раз я выходил за оцепление и беседовал с танкистами, десантниками, офицерами. По настрою военных понял: никто из них не собирался штурмовать Белый дом. ГКЧПисты могли рассчитывать только на «Альфу».

У защитников же Белого дома, наоборот, настроение было решительным, но не злобным. Многие из них пели у костров, выпивали, чтобы согреться, закусывали. За эти три дня съели астрономическое количество еды. Около баррикад дымили полевые кухни. Кооператоры организовали буфеты. Злата — жена народного артиста России Геннадия Хазанова — работала тогда в гостинице «Мир». У нее была своя маленькая коммерческая фирма, и она одной из первых стала кормить защитников Белого дома бесплатно. На протяжении трех дней никто за питание денег не брал. Опять ирония судьбы — боролись против коммунистов в настоящих коммунистических условиях.