Борис Ельцин: От рассвета до заката

После путча и проведения кадровых перестановок Борис Николаевич захотел отдохнуть. У него сложились дружеские отношения с Горбуновым, Председателем Верховного Совета Латвии. Тот несколько раз звонил, приглашал в гости, и наконец шеф решился поехать в Юрмалу на пару недель.

Горбунов поселил нас в государственном особняке, как высоких гостей. Хотя в первый наш приезд в Юрмалу такого особняка он Ельцину не выделил и жил шеф в простом гостиничном номере, обставленном скромной латвийской мебелью.

Была ранняя осень — красивое время для отдыха в Прибалтике. Море еще не сильно остыло, но на купальщиков уже смотрели как на «моржей». Мы с Борисом Николаевичем прогуливались по побережью и наслаждались морским воздухом. Кричали чайки, дети выискивали кусочки янтаря на берегу, и казалось, что бессонные ночи в Белом доме, изнурительная борьба с политическими противниками — все это происходило давным-давно, в другом временном измерении.

Ельцин не любил брать на отдых много охраны. По побережью мы гуляли втроем — чуть поодаль от нас шел мой «дублер». Однажды от группы отдыхающих, которые играли в футбол прямо на пляже, отделился долговязый мужчина и бросился к нам. Я насторожился. Но вид у него был сияющий, с улыбкой до ушей.

— Борис Николаевич, Борис Николаевич! — громко и радостно орал футболист.

Ельцин тоже обрадовался случайной встрече и крепко обнял знакомого. Так я познакомился с Шамилем Тарпищевым.

Поговорив с Шамилем, Борис Николаевич решил каждый день играть в теннис. Я же боялся ракетку в руки взять. В первый приезд в Юрмалу мы играли на кортах санатория ЦК. Пару Борису Николаевичу составил местный инструктор, а моим партнером был мой коллега. Тогда я впервые в жизни ударил ракеткой по мячу, и мячик улетел совсем не туда, куда я хотел. А со стороны игра в теннис казалась такой простой.

На следующий же день после встречи с Тарпищевым мы возобновили теннисные матчи. Он приводил достойных партнеров. Пригласил, например, латышского дипломата Нейланда, будущего министра иностранных дел Латвии. Играл с нами и Сережа Леонюк. Там же, на корте, Шамиль познакомил нас с юмористом Михаилом Задорновым.

Теннисные успехи Бориса Николаевича были очевидны. Ему очень нравилось играть в паре.

Меня же Тарпищев уговорил всерьез заняться теннисом уже в Москве и в декабре 1991 года сам дал первые уроки. Я понял, что Шамиль бесконечно талантлив как тренер. Правда, он никак не мог отучить меня от волейбольных приемов, они и по сей день остались.

Еще до нашего отъезда в отпуск вместо арестованного Плеханова совместным указом двух президентов на должность начальника Девятого управления КГБ был назначен полковник В. С. Редкобородый. Пока же мы блаженствовали в Юрмале, в Москве произошла странная реорганизация. Из Девятого управления КГБ сделали Управление охраны при аппарате президента СССР. Оно должно было заниматься только охраной сразу двух президентов — союзного и российского. Начальник в управлении был один, а охранных подразделений, дублирующих работу друг друга, — поровну. Мне это напоминало скандальный раздел имущества разводящихся супругов, когда мебель напополам пилят, подушки на две части разрезают… Устроенная таким образом служба не может эффективно работать.

Вернувшись в Москву, я узнал и еще более странные вещи: мне назначили заместителей, один из которых даже никогда в армии не служил. Чтобы как-то исправить положение, ему, гражданскому человеку, сразу присвоили звание подполковника. Так велел Горбачев. Михаил Сергеевич, видимо, не знал, с каким трудом получают звание подполковника в органах. Запросто раздавать офицерские звезды может лишь человек, далекий от армейской службы.

Сейчас этот «заместитель» — полковник и ожидает очередного повышения. При мне бы он это звание никогда не получил.

Теперь уже все понимали, что двоевластие долго не продлится. К тому же у президентов началась конкуренция по пустякам. Если у Горбачева был бронированный ЗИЛ, то и Ельцину требовался такой же.

Для меня лично президент России был важнее, чем президент СССР, и я считал, что ему необходимы все положенные атрибуты власти.

Ельцин в этот период часто общался с Горбачевым по телефону и большинство вопросов решал в собственную пользу. Михаил Сергеевич стал покорным, спесь у него исчезла, походка стала «человечнее», а это явные признаки перед утратой власти.

Раиса Максимовна в Кремле теперь не появлялась. Обычно же она вмешивалась во все хозяйственные дела. Барсуков и Крапивин рассказывали, как она ходила по Большому Кремлевскому дворцу и пальцем указывала: это отремонтировать, это заменить… В кабинете мужа по ее приказанию генерал Плеханов, руководитель охраны президента СССР, передвигал неподъемные бронзовые торшеры в присутствии подчиненных. Я когда услышал про торшеры, то почему-то подумал: может, оттого и предал Плеханов Михаила Сергеевича в Форосе. Издевательство редко кто прощает.