Борис Ельцин. Воспоминания личных помощников. То было время великой свободы…

В другой раз я по факсу предложил премьер-министру открытую дискуссию на телевидении (за счет нашего времени), он отказался и предложил мне вместо себя Н.Михалкова. Тогда отказался я и «встретился» с фотографией В.Черномырдина, на которой он держал в руках рюмку с шампанским. Я задавал фотографии конкретные неприятные вопросы, а потом сказал: «Смотрите – не отвечает. Ну и Бог с ним!» – и задвинул фотографию.

Люди восприняли такой ход неоднозначно. Мы несколько опередили развитие политической культуры в России. По отношению к В.Черномырдину я был слишком жесток и даже несправедлив. Потом (в декабре 1997 года) при случае я сказал ему об этом, и он, к его чести, обещал не держать зла.

Нужно также упомянуть о личной встрече с Б.Ельциным перед выборами в Госдуму в 1995 году. Меня пригласили, видимо, в плане работы с различными демократическими группами. Он встретил меня как старого знакомого и очень приветливо. Я попытался объяснить ему весь трагизм ситуации, мы говорили о выборах и о коррупции, о Чечне и некоторых других проблемах. Он внимательно слушал и вроде бы соглашался. Но никакой реакции не последовало. Время не настало.

В целом, в ходе политических баталий нам было довольно «весело». Мы выбрали нашим символом веселого колючего ежика, и я появлялся на всех телевизионных передачах с игрушечным ежиком моей дочки. Стандартной стала шутка о симпатичном ежике, который поднимет на острые колючки, например, яблоко.

Многие наши телеролики были весьма оригинальны. Живой ежик славно топал по экрану и вызывал симпатии у людей. В одном из других роликов мне приносят кусок льда, я его разбиваю и обнаруживаю там фигурку лебедя и удивленно восклицаю: «Ой, обмороженный лебедь!»

Или, например, на экране постепенно с хрустом обрезают банкноту и говорят: «1991 год, 1992 год, 1993 год, 1994 год…», демонстрируя воздействие инфляции на простых людей. Или показывают Белый дом и говорят: «Их дом – коррупция. Наш дом – Россия!» В другом ролике рядом со мной стоял надувной лебедь, и я в конце говорил: «Смотрите, сдулся!»

Были сделаны ролики с викториной, где задавали вопросы типа: «Кто из российских генералов трижды сдавался в плен?», «Какая партия организована по половому признаку?» и т. д. Мы также поместили на Ленинском проспекте большой плакат с надписью: «50000000 жертв коллективизации и репрессий никогда не проголосуют за коммунистов» – что вызвало бурное негодование наших противников.

Однако во многом мой анализ ситуации и предпочтений избирателей оказался ложным. Наша пропаганда не воспринималась большинством населения страны, страдала излишней оригинальностью и интеллектуализмом. Кроме того, при отсутствии финансовых ресурсов она просто не дошла до избирателя.

Многочисленные мои выступления живьем были малоэффективны, так как на них ходили в основном те же люди, что и ко всем другим политикам.

Короче, в конце концов за нас проголосовало всего 2 процента избирателей, или примерно 1,45 млн человек, и этого было недостаточно для формирования фракции. Хотя в расчет на рубль затрат мы, вероятно, собрали больше голосов, чем другие, но мы не смогли оторвать электорат от других партий. Многие мне потом говорили, что отдали свои голоса другим, думая, что мы пройдем. В парламент прошли только я, А.Жуков и А.Селиванов по своим округам.

Даже если бы был отменен 5-процентный барьер, наше представительство в Госдуме составило бы восемь-девять человек. Этого, понятно, было бы все равно недостаточно, чтобы серьезно повлиять на ситуацию. 5-процентный барьер необходим для сокращения числа мелких партий в парламенте (хотя мы от этого пострадали). При этом я считал бы возможным законодательно запретить любые формальные объединения внутри парламента, если они не участвовали в выборах.

С другой стороны, очевидно, что если бы мы – демократы разных направлений – были бы вместе, в парламенте была бы еще одна большая демократическая фракция. Практически все основные демократические группы – мы, Гайдар, Памфилова и Хакамада, не говоря о других (К.Боровой, П.Медведев и др.), набрали сравнительно мало на выборах, а в целом чуть ли не половина избирателей проголосовала впустую.

Главные причины отсутствия единства демократов на выборах 1995 года не только в личных амбициях отдельных лидеров, хотя этого хватало. Существовали и идеологические разногласия. В частности, движение «Вперед, Россия!» было, на мой взгляд, единственным движением, проповедовавшим подлинно правые идеи и ценности (можно сказать – либерально-консервативные).

Для меня это идеи, которые в значительной мере символизировал и защищал П.Столыпин. Среди них: сильное и неделимое государство, патриотизм, национальные интересы, личные свободы, уважение прав человека, консервативная мораль, демократия, рыночная экономика. Такой подлинный правоцентризм, здоровый консерватизм пока проигрывает в России. Сказывается отсутствие среднего класса, недостаток образования, слабый прогресс рыночных реформ.