Борис Годунов

- Слава тебе за доброту к православным! Слава тебе, что не забываешь народа простого, неразумного. Как запретил ты хлебным вином торговать кому ни попади, так и беды меньше. Все русские беды от вина!

-Я готов помиловать десять разбойников, нежели одного корчмаря! откликнулся на похвалу Борис. - Потому и надобны школы! Зная цену своей голове, разумный человек пропивать ума не станет.

Иов побледнел, примолк, и Борис мстительно тоже замолчал. Минуты шли, разговора не возникало, и тогда патриарх пополз с лавки на пол, пока не бухнулся на колени. И заплакал:

- Не надо школ! Не надо русских людей в немцев переделывать!

- В каких немцев?! - закричал Борис и хватил книгою по столу. Господи, отчего я в России царь!? Уж лучше бы у самоедов!

Иов плакал и твердил свое:

- Одежду носят куцую, брады бреют. Муж без брады!

Боже! Уж и не поймешь, кто баба, кто мужик. Немцев в Москве куда не ткнись. Спаси, государь, Россию! Не погуби!

Борис подбежал к Иову, утер ему слезы, посадил на стул, вложил ему в руки новую книгу.

- Мы с тобой умеем читать, и ладно. Не будет школ!

Зачем корове пшеница, коли к сену привыкла. Кого царь забыл, того Бог не оставит. - И вдруг голос так и звякнул, как сталь о сталь. - Смотри, отче, не перечь моей посылке дворян в ученье. И так не все ладится. В Англию хотел шестерых отправить, поехали четверо, в Любек пятеро, шестой в монастырь сбежал. Во Францию теперь собираем. Государство без ученых людей все равно, что православие без храмов. Ты об этом, святейший, и сам знай, и других наведи на ум.

На том беседа закончилась. Пришел дворецкий и доложил:

- Пожаловали ливонские дворяне и граждане. Числом тридцать пять человек. Ждут паря во дворе, ибо все они изгнанники, одеты как придется и потому идти во дворец не смеют.

- Зови всех к столу, - распорядился Борис. - Скажи, да слово в слово: хочу видеть людей, а не платье.

Чем только не потчевал оборванцев! В слове им ласка, кушанья на золоте, на серебре, обещания одно другого краше. А за что? За то, что не русские? Иов кряхтел да тер прозябший нос скатертью.

После яств в столовую палату принесли ткани, соболей, было роздано жалованье, грамоты на поместья.

- Дворяне у меня все князьями будут! - пылал от своих щедрот Борис. Мещане дворянами. От вас же одного хочу, молитесь за мой Дом и не предавайте.

Дворянин Тизенгаузен в восторге от Бориса поклялся от им?ни всех ливонцев умереть за такого царя!

- Мы видели в твоем царстве, великий государь, среди сонма счастливых и всем довольных людей только одного огорченного. Его провезли по улицам города.

- То взяточник, - объяснил царь. - Я люблю всех моих подданных равной любовью. Гнев же мой - на взяточниках, сокрушающих порядок, и на корчмарях, потакающих пороку.

Пора было из-за стола, и ^се помолились Богу, а духовник Борисов сверх того прочитал к удивлению Иова совсем новую молитву:

- "Да пошлет Господь душевное спасение и телеснос здравие слуге Божия, царя Всевышним избранного и превознесенного, самодержца всей Восточной страны и Северной; о царице и детях их; о благоденствии и тишине отечества и церкви под скиптром единого христианского венценосца в мире, чтобы все иные властители пред ним уклонялись и рабски служили ему, величая имя его от моря до моря и до конца вселенныя; чтобы россияне всегда с умилением славили Бога за такого монарха, коего ум есть пучина мудрости, а сердце исполнено любви и долготерпения; чтобы все земли трепетали меча нашего, а земля Русская непрестанно высилась и расширялась, чтобы юные, цветущие ветви Борисова Дома возросли благословением Небесным и непрерывно осенили оную до скончания веков!"

- Хороша ли молитва, святейший? - спросил государь Иова. - Нет ли в ней такого, что не угодно твоему слуху? Все ли слова верны, так ли стоят?

- Хороша молитва! - ответил Иов, не умея возразить человеку, коему был обязан и саном митрополита, и патриаршеством. С глазу на глаз, может, и сказал бы чего, но при многих людях, при иноземцах! Спохватился: Благословляю всех читающих молитву, всех слушающих, да будет истина сих слов угодна Господу Богу.

Борис преклонил голову перед Иовом и вдруг положил ее, тяжелую, ему на грудь.

- Припадаю к тебе, как к отцу. Не о себе пекусь, о процветании и крепости государства. Ты, святейший уж постарайся, пусть читают молитву во всех домах, на всех трапезах, на всех вечернях, на всех праздниках за первыми чашами. Не грех церкви помнить царя; который помнит церковь. Кто и где возводил колокольню выше Ивановой? Нашей с тобою!.. Народ со всей земли идет поглядеть на чудо.

В тихой немощи покидал Иов царские палаты. Покинувши, приосанился - не гоже от царя хмурым выходить. Приосанился с натугою, ради людей, а на крыльце-то уж совсем просиял. Господи! Зачем ходил - все исполнено. Царь обещал школ не заводить.

Стало быть, слушает своего патриарха. Да и молитва складная.

Борис тоже был доволен прожитым днем. Добыл Дому своему тридцать пять ретивых заступников. Федору - опора, ее нужно готовить исподволь, пока время есть и казна нескудна.