Борис Годунов

В то же время известно совершенно точно, что Борис Годунов держал при своей особе штат лекарей-немцев; к немцам он вообще питал особое расположение. Выпускник Лейпцигского университета и зять известного наёмника Конрада Буссова — Мартин Бер (1577–1646) несколько лет прожил в Немецкой слободе и в своих воспоминаниях оставил полный список царских врачей. «В 1600 году Борис вызвал из Германии несколько аптекарей и докторов медицины, — писал Бер. — Сверх того, по желанию Царя, Английский посланник уступил ему своего собственного медика, родом баварца, Христофора Рейтлингера, врача весьма искусного, знавшего разные языки. Доктора же, прибывшие в Россию из Германии, были: Давид Васмер, Генрих Шредер из Любека, Иоанн Гилькен из Риги, Каспар Фридлер из Кенигсберга да студент медицины Эразм Венский из Праги. Все они должны были пользовать только Государя, не смея лечить никого из посторонних; самый знатный боярин не иначе получал от них пособие, как с дозволения Его Величества.

Врачи полностью содержались за царский счёт и имели годовое жалованье в 200 рублей, что по тем временам было огромной суммой. Однако пора вернутся к Романовской истории.

Чтобы несколько прояснить основу сюжета — почему Борис Годунов сподобился разгромить старобоярский клан Романовых, следует обратиться к запискам иностранцев. Закордонные пришельцы непременно фиксировали все слухи и сплетни о правителях, циркулировавшие в столице Московии. Анализ подобных слухов помогает понять систему бытовавших представлений и суждений времени. У Конрада Буссова можно найти следующий пассаж:

«Царица Ирина Фёдоровна, родная сестра правителя, обратилась к своему супругу с просьбой отдать скипетр её брату, правителю (который до сего дня хорошо управлял страной).

Но Царь этого не сделал, а протянул скипетр старшему из четырех братьев Никитичей, Фёдору Никитичу, поскольку тот был ближе всех к трону и скипетру. Но Фёдор Никитич его не взял, а предложил своему брату Александру. Тот предложил его третьему брату, Ивану, а этот — четвертому брату, Михаилу, Михаил же — другому знатному князю и вельможе, и никто не захотел прежде другого взять скипетр, хотя каждый был непрочь сделать это. А так как уже умиравшему Царю надоело ждать вручения царского скипетра, то он сказал: “Ну, кто хочет, тот пусть и берёт скипетр, а мне невмоготу больше держать его”. Тогда правитель, хотя его никто и не упрашивал взять скипетр, протянул руку и через голову Никитичей и других важных персон, столь долго заставлявших упрашивать себя, схватил его. Тем временем Царь скончался...

Конечно, вся изложенная история выглядит фантастически. Никакого «дележа» «скифетра Росейского Царствия» у постели умирающего Фёдора Иоанновича не было, да и не могло быть. Подробнее об этом говорилось выше, и повторяться нет надобности. Но что здесь примечательно: Буссов озвучивает мысль о законном правопреемстве Романовых, и первого среди них — Фёдора Никитича, на занятие российского престола. В то время как Годунов выставляется «захватчиком», узурпатором, присвоившим себе царский венец неправедно. Ни о каком избрании на Царство, о выражении «воли Земли Русской » тут уже не говорится; об этом вообще не вспоминали не только в Немецкой слободе, где жил Буссов, но и в боярских хоромах.

Трудно предположить, чтобы такие «баловни судьбы», как Никитичи, считавшие себя первыми среди прочих, не испытывали досады от того, что царский венец их род миновал. Конечно, никому из них не приходило в голову, что фактически Борис Годунов получил корону не из рук Фёдора Иоанновича, а из рук Царицы Ирины, своей родной сестры. И здесь о «царском корне», которым так всегда тщеславились Романовы и их апологеты, вообще речи вести нельзя.

Ирина Годунова и Романовы никакими близкими кровнородственными узами не были связаны. Ирина же Фёдоровна была Царицей законной, общепризнанной, и только после её одобрения, её благословения Борис Фёдорович дал согласие стать Царём. В историографии же со времен Н. М. Карамзина этот принципиальнейший «момент» вообще исключается, как правило, из поля зрения. Всё сводится к генеалогическим построениям вокруг первой жены Иоанна Грозного — Анастасии, родство с которой якобы открывало законный, легитимный путь к престолу. Но если Анастасия — «царскосанная» первоосновательница, то почему же Ирина таковой не является? Подобный вопрос обычно повисает в воздухе; точнее говоря, он просто вообще не возникает!

Почему двоюродный брат Царя Фёдора Иоанновича, например Фёдор Никитич, ближе и приемлемее для наследования престола, чем шурин Царя Борис Годунов? В первом случае имеется в виду кровнородственное родство, а во втором брачнодуховное. В русском же историческом контексте «духовное родство» не считалось ниже кровных связей, оно во многих случаях являлось даже значимее. Что же современники тех событий о духовной первооснове русского бытия, о «родстве во Христе», не знали? Конечно, они всё знали и всё понимали, но Борис Годунов мешал всем правителям, пришедшим ему на смену.