Борис и Глеб

Как уже было сказано в предыдущей главе, победа Владимира над Ярополком и женитьба на его вдове относятся или к 978-му, или к 980 году. Святополк родился вскоре после этого—в 978/79-м или в 980/81 году. Если он до этого не воспитывался как христианин, то начатки новой веры он получил уже в отроческом возрасте. Едва ли Святополк их воспринял: об этом недвусмысленно свидетельствуют его позднейшие деяния. И о женитьбе отца на монахине, и о его убийстве Владимиром княжич узнал еще ребенком и, скорее всего, отнесся к ним так, как подобало язычнику: Поступок отца дурным не считал, а дяде-злодею жаждал отомстить. Усилия же матери, если она и пыталась вырастить сына христианином, скорее всего, не могли быть плодотворными и успешными: собственная судьба княгини — преступившей обет монахини — лишала ее морального авторитета.

Симпатизирующий язычеству современный биограф даже приписал уже взрослому Святополку приверженность многобожию^{49}, но для этого нет никаких оснований. Во время своего двукратного правления в Киеве — в 1015-м — самом начале 1016-го и в 1018-м — начале 1019 года — Святополк чеканил монеты. На них изображен двузубец с крестообразной формой левого зубца, на некоторых монетах в руке у князя — крест вместо скипетра, надпись «Петр». Крестообразная форма левого зубца, как и использование крестильного, а не княжего имени символически выражают приверженность Святополка христианской вере^{50}. Имя «Петр» встречается в двух формах — славянской «Петор» и грецизированной (византинизированной) «Петрос»^{51}. По мнению М.Б. Свердлова, форма «Петрос» свидетельствует о том, что Святополк «во время восстания против Болеслава Храброго подчеркивал свою православную принадлежность»^{52}. (Восстание против своего тестя русский князь поднял в 1018 году, когда после победы над Ярославом Мудрым оказался в Киеве на положении Болеславова подручника: польский властитель попытался стать верховным правителем Руси.)

Христианская культура ко времени вокняжения Святополка в Киеве была еще лишь тонкой пленкой, под которой жила толща многобожия, и реставрация язычества могла получить одобрение большей части древнерусского общества. Об этом свидетельствуют события в новокрещеных Болгарии (IX век) и Польше (XI век), причем в Болгарии инициатором языческого ренессанса выступил правящий князь, сын крестителя страны Бориса-Михаила. Святополк же реставрировать язычество не пытался.

Уже одного непомерного, ярого властолюбия достаточно, чтобы объяснить Святополковы преступления. Но решить, является ли желание мести одним из мотивов его злодеяний, можно лишь после ответа на два вопроса. Вопрос первый: действительно ли Святополк — сын Ярополка, а не Владимира? Вопрос второй: если да, был ли для самого Святополка этот факт значим, переживался ли? Ведь Ярополк был убит до его рождения и ребенок никогда не видел своего родного отца.

Из трех основных исторических источников один — «Чтение о Борисе и Глебе» Нестора — о возможном отцовстве Ярополка не упоминает. «Повесть временных лет» прямо о нем не говорит. Со всей определенностью о Ярополке как о настоящем отце Святополка пишет только автор «Сказания об убиении Бориса и Глеба»: «Владимир имел 12 сыновей, и не от одной жены: матери у них были разные. Старший сын — Вышеслав, после него — Изяслав, третий — Святополк, который и замыслил это злое убийство. Мать его гречанка, прежде была монахиней. Брат Владимира Ярополк, прельщенный красотой ее лица, расстриг ее, и взял в жены, и зачал от нее окаянного Святополка. Владимир же, в то время еще язычник, убив Ярополка, овладел его беременной женою. Вот она-то и родила этого окаянного Святополка, сына двух отцов-братьев. Поэтому и не любил его Владимир, ибо не от него был он. А от Рогнеды Владимир имел четырех сыновей: Изяслава, и Мстислава, и Ярослава, и Всеволода. От другой жены были Святослав и Мстислав, а от жены-болгарки — Борис и Глеб»^{53}.

Эти сведения о сыновьях и женах Владимира восходят или к «Повести временных лет», или, скорее, к более раннему летописному своду.