Борис Ливанов: «Мы с Машей решили взять паузу»

Начиналось у нас все весело. Месяца три назад я оставил комментарий в Интернете к какому-то забавному ролику, который выложила Маша. Она терпеть не может писать, социальные сети только читает и ответила одним словом «Позвони», а рядом – номер ее телефона. Я позвонил. Стали общаться по телефону, чем дальше, тем чаще – не могли остановиться. Возникло ощущение, что буквально вчера расстались. Словно не прошло четверти века и мы взахлеб продолжаем разговор, начатый накануне в фойе Щукинского училища. Я делился рассказами, связанными с отцом, дедом и прадедом. Маша в ответ сыпала байками из жизни своей семьи и окружения.

Дело в том, что хотя наши родители знакомы, всегда существовали в разных компаниях. В круг Андрея Александровича Миронова и Ларисы Ивановны Голубкиной входили Александр Ширвиндт, Михаил Державин, Григорий Горин. А мой отец дружил с Геннадием Гладковым, Валентином Смирнитским… Их орбиты иногда соприкасались, но по большому счету существовали параллельно. Поэтому многие актерские истории в новинку и для меня, и для Маши.

Разумеется, мы беседовали о театре, о том, что сегодня происходит в искусстве в целом. «Замечательно, что стали появляться такие фильмы, как «Время первых» или «Легенда № 17», снятые в лучших традициях советского кино», – говорил я. Маша соглашалась, она считает, что подобных картин нужно снимать как можно больше. Стране необходима национальная идея, которая должна находить отражение в том числе в кино и на сцене. В чем она может состоять? В том, чтобы гордиться страной, в которой живешь. Нужно подтягивать зрителя до более высокого уровня.

Маша энциклопедически образована. Читает много философской и социальной литературы, мне ближе фантастика и фэнтези, которые она не воспринимает всерьез. Но как выяснилось, у нас обоих любимый писатель – Михаил Булгаков, а произведение – «Мастер и Маргарита». Еще «Маленький принц» Антуана де Сент-Экзюпери.

Постепенно я открывал для себя ту Голубкину, которую знают только самые близкие. К примеру в Интернете есть запись замечательного концерта, в котором пианист Александр Гиндин исполняет музыку Рахманинова, а Маша читает стихи Бунина. Она серьезно изучает христианство, особенно православие, подготовила замечательную книгу об иконах. Знает поименно множество священников – от московских приходов чуть ли не до Иерусалима. Наконец, у нее разряд по конному спорту. Но все ею накопленное сегодня никому не нужно! Могла бы вести интересные телепередачи, брать интервью у людей, представляющих эпоху. А приходится участвовать в каких-то сериалах, мыльных операх.

К сожалению, невозможность самореализации становится трагедией для многих наших современников. Прекрасно помню себя в студенческие годы. Тогда, в конце девяностых, сложилась чудная компания творческих, подающих надежды актеров и поэтов. У нас три гитары, вокруг – красивые девушки. Все складывалось замечательно! Молодые, горячие, мы верили, что возможно изменить мир посредством творчества, и мечтали это осуществить. Категорически отказывались продаваться: ни в картины, которые считали негодными, ни в сериалы, которые, как казалось, испортят нашу репутацию.

Я начинал сниматься в кино. Первая работа случилась в телефильме о Шерлоке Холмсе, в части под названием «Кровавая надпись». Но это эпизод. Более зрелая, уже главная роль у меня в ленте «Не влезай – убьет» по сказкам Эдуарда Успенского. Картина, в которой экранизированы детские страшилки про красную руку, черную простыню и другие, получилась замечательной. Но режиссер перерасходовал бюджет, и пленку смыли. Потом вышла «Охота» Виталия Мефодьевича Соломина, но и у нее странная судьба: продюсеры не смогли поделить права и фильм куда-то исчез. Снимался у отца – он был режиссером, продюсером и сценаристом фильма «Дон Кихот возвращается». Я играл Самсона Карраско. Картина завоевала приз кинофестиваля «Золотой витязь» и вообще очень достойная. До сих пор не понимаю, почему она не стала событием.