Борис Моисеев

Дебют Моисеева и трио "Экспрессия" в составе пугачевского коллектива состоялся в программе "Пришла и говорю". Дебют был признан удачным, однако вскоре из Министерства культуры пришло строгое указание: "Убрать ЭТО из программы!" (под ЭТИМ, естественно, подразумевался Моисеев). Пугачевой не хотелось лишать свою программу столь экстравагантного трио, поэтому она пустилась на хитрость - заставила Моисеева отпустить бородку, чтобы выглядеть более мужественно. Как ни странно, но чиновников из минкульта эта "поправка" вполне удовлетворила и проблема была благополучно решена.

Творческий альянс Моисеева с Пугачевой продолжался чуть больше семи лет, после чего распался. Почему? На этот счет существует две совершенно противоположные версии. По одной из них, Моисеев ушел от Пугачевой со скандалом из-за творческих разногласий, по другой - без всякого скандала под давлением внешних обстоятельств. Причем обе эти версии излагает в ряде своих интервью сам Моисеев. Послушаем эти признания.

"Собеседник", октябрь 1997 г.: "Я уходил со страшным скандалом десять лет с ней (Пугачевой. - Ф. Р.) не разговаривали, вот только недавно снова начали общаться..."

"Мир новостей", декабрь 1997 г.: "Когда я разругался с Аллой и ушел из ее коллектива, мне не хотелось жить. Но я все-таки превозмог себя. И в этом мне помогло мое вечное желание быть звездой. Мое вечное тщеславие и вечный поиск..."

"Московский комсомолец", март 1998 г.: "Может быть, наступило время, когда захотелось стать самостоятельным. Я перешел планку "актер второго плана", потому что понял: мне есть что сказать. И так случилось, что группа собиралась в Индию - я уже руководил "Рециталом", - и мне сказали: "Ты не поедешь". Якобы я не прошел комитетские органы. Я думаю, сыграл роль мой дух космополитизма, который я никогда не скрывал. И я видел, как Алла переживала. И как она тянула (за что я ее очень уважаю) с этим честным разговором. Я все понял и тихо, без скандала ушел. И начал свою карьеру..."

И все же черная кошка между Моисеевым и Пугачевой тогда пробежала. Потому что многочисленные очевидцы происшедшего утверждали, что оба артиста действительно перестали друг с другом разговаривать. О том, какими были их отношения после этой размолвки, говорит и такой факт. "Стоит Богдан Титомир со своей шоблой 13-летних, и она (Пугачева. - Ф. Р.) ему говорит: "Познакомься! Это - главный педрила страны!" Для меня это было унизительно. Перед кем она сняла шляпу?! Она меня опустила этим, как в тюряге..." рассказывает Моисеев.

Однако пройдет всего каких-то шесть-семь лет, и добрые отношения между Моисеевым и Пугачевой вновь восстановятся. Но вернемся в конец 80-х.

В 1989 году Моисеев на два с половиной года уехал в Италию, в Милан. Артист вспоминает: "Окна моего пансионата выходили на театр "Ла Скала", это самый центр Милана, и я видел, как занимался Нуриев. Тогда же я познакомился с примой труппы Нуриева. Парень этот был из Москвы, я не буду называть его фамилию, мы сдружились, и я стал вхож к Нуриеву. Это не значит, что мы ужинали вместе и просыпались утром вдвоем, близок с ним я не был никогда. Он был сверхгениален, и я горжусь тем, что дома у меня хранится его личный автограф и его тикет (билет)".

Во время пребывания Моисеева в Италии на родине артиста скончалась его мать. Однако никто из родственников Моисеева не сообщил ему об этом печальном событии, и он узнал об этом уже после того, как состоялись похороны. Б. Моисеев вспоминает:

"Связи с братьями я, к сожалению, не поддерживаю: я имею на них глубокую душевную обиду. Я провел два с половиной года за границей, не знал о маминой кончине... Они неправильно поступили: стали делить ее и мою мебель (я был одним из главных наследников), продавать за бесценок квартиру и хоронить на православном кладбище, к которому я не имею претензий, но на еврейском кладбище, рядом, - весь род ее, братья, сестры, которые тоже были раздавлены, унижены той системой, потому что они были евреями... Для меня ее православные похороны были большой обидой, сейчас я должен найти время, чтобы перенести ее к родителям, туда, где будет и мой последний приют..."

В 1991 году Моисеев вернулся на родину практически один, потому что большая часть его коллектива приняла решение остаться за границей. Для Моисеева это было сильным ударом, однако на родине его поджидало не менее серьезное испытание. Когда он вернулся в Москву, кто-то пустил слух, что он... болен СПИДом. Слух был настолько устойчив, что даже те, кто некогда называл себя другом Моисеева, теперь боялись подать ему руку. Так продолжалось в течение нескольких месяцев, которые Моисеев теперь старается не вспоминать. Именно тогда он от отчаяния дал нескольким печатным изданиям интервью, в которых откровенно признался в своих гомосексуальных наклонностях.