Борис Щербина

— Я сознательно делаю это, чтобы не было коридорных шепотков.

Щербине, первому секретарю Тюменского обкома партии, не раз случалось бывать на Кирова, 13, — и у министра, и у замов. Со многими товарищами он пересекался на промыслах и трассах Западной Сибири. Но сейчас он хотел вновь присмотреться к тем, с кем предстояло работать дальше. Приглашал к себе, беседовал, задавал порой вопросы, которые казались неожиданными. Последним новый министр «просвечивал» своего тезку, 35-летнего начальника управления. Борис Николаевич вышел из кабинета министра окрыленным.

Хорошо известны и другие стартовые заготовки новых руководителей. Один, к примеру, с первых же шагов изображает этакую недоступность, рождая у окружающих обманчивое уважение и даже страх. Второй только обозначает свое присутствие в деле, взваливая всю ответственность на замов. Щербина, деятельно используя свой колоссальный опыт партийной работы, делал ставку на сильные стороны каждого управленца: прежде — в обкоме партии, теперь — в министерстве.

Многие начальники, принимая ту или иную структуру, нередко устраивают чистку. С приходом Щербины в министерство этого не произошло. Все начальники главков, управлений и структурных подразделений остались на своих местах. Он не имел привычки «тянуть» за собой «своих» людей, что для министерского люда было удивительным. Щербина умел работать с любым человеком. Правда, при одном непременном условии: этот человек должен быть специалистом своего дела и человеком честным.

В те годы было правило: проводить в начале наступившего года заседание коллегии, итожить год минувший.

— Помнится, Щербина тщательно готовился к этому мероприятию, — вспоминал В. А. Алексеев. — Подготовкой чернового варианта доклада занимались руководители основных производственных звеньев, подразделений науки, экономического блока, управления работы с кадрами. Такая тщательность, предполагали мы, вызвана тем, что доклад направят в «верха» и надо изложить все так, чтобы комар носу не подточил. Однако мы ошиблись. Для Щербины такой подход был нормой. В аппарате министерства почувствовали это сразу, как только доклад был готов вчерне. Началась его доработка с участием самого Щербины. И это было сигналом для всех — халтура, общие слова не пройдут, как не пройдет и небрежность.

Во всяком случае, тогда Алексеев получил первый урок не только вдумчивой подготовки документов, но и внимательности в любом деле. В то время не было компьютеров. В министерском машбюро работали опытнейшие машинистки, отпечатанные страницы так и вылетали из пишущих машинок. Несколько человек считывали текст. Щербина раз за разом заворачивал варианты. В итоге доклад был готов в самый последний момент.

Помощник вошел в кабинет Щербины с чувством исполненного долга — все сделано как надо. Однако министр попросил его задержаться, открыл доклад на десятой странице и строго спросил:

— Что, глаз нет?

Оказалось, Щербина сделал поправки на десятой странице, вставив несколько слов в последний абзац, а машинистки припечатали это к абзацу первому. Получилась несуразица…

Этот урок В. А. Алексееву запомнился на всю жизнь. Понял он и другое: Щербина не знал мелочей в работе.

— Пополняйте багаж, — повторял Борис Евдокимович, — многие наши беды от недостатка информированности, узости горизонта.

Щербина и сам неукоснительно следовал этому завету. Своему помощнику он поручил следить за выходом книг серии «О чем думают и спорят философы». Покупая ему очередной том, Алексеев приобретал экземпляр и себе. В выступлениях министра на заседаниях коллегии помощник улавливал мысли, изложенные в ученых книгах, удивляясь, как уместно звучат они в устах Бориса Евдокимовича.

Да, Щербина был энциклопедически образован, и это не преувеличение. Однако может возникнуть вопрос: а зачем ему эти вроде бы бесполезные для стройки знания? Тяга к знаниям была свойством его натуры. Он увлекал окружающих, заставлял думать широко, видеть мир не одномерно, а во всех взаимосвязях.

И другой вопрос: а как со знаниями по основному профилю? Мало сказать, что Борис Евдокимович старался не отстать. По многим свидетельствам, он опережал техническую мысль, причем не только в рамках отрасли, но и всего топливно-энергетического комплекса. Министр не стеснялся обратиться за советом к профессионалам, признанным авторитетам нефтегазового строительства. Так, время от времени раздавался телефонный звонок в кабинете Иванцова, профессора, начальника технического управления министерства:

— Олег Максимович, вы сейчас не очень заняты?