Борис Слуцкий

Кони шли ко дну и ржали, ржали,
Все на дно покуда не пошли.
Вот и всё. А всё-таки мне жаль их —
Рыжих, не увидевших земли.

(Б. Слуцкий. «Лошади в океане»)

Гумилёвское стихотворение носит название — «Память». Первая книга Слуцкого — тоже.

Это мог заметить Илья Эренбург, которому посвящено стихотворение, поскольку он сам был выкормыш символистской эпохи и его первую книгу, сведя в пару с первой цветаевской книгой, отметил Валерий Брюсов в своём отзыве о молодой современной поэзии. Правда, не весьма похвально. Слуцкий сохранил у себя книгу Эренбурга «Звериное тепло» (1923), изданную в Берлине.

Хочет того или не хочет наш политрук, он идёт на смычку с классовым врагом — этим ужасным монархистом, расстрелянным революцией. Партийца побеждает поэт. Догму побеждает поэзия. Среди довоенных друзей Слуцкого был критерий — «стихи на уровне моря». Когда он попал в 1965 году в настоящее море, на военный корабль — на подлодку, — оживился, ходил из отсека в отсек, с удовольствием слушал командирские байки. Само стихотворение «Лошади в океане» писалось летом 1951 года в большую жару и основано на рассказе об американском транспорте с лошадьми, потопленном немцами в Атлантике. Говорят, «Лошадей...» пели нищие в электричках.

Лошади. Куда более слуцкое у Слуцкого — другое воспоминание о лошадях, другое хорошее отношение к лошадям:

Лошади едят овёс и сено!
Ложь! Зимой 33-го года
Я жил на тощей, как жердь, Украине.
Лошади ели сначала солому,
Потом — худые соломенные крыши,
Потом их гнали в Харьков на свалку.
Я лично видел своими глазами
Суровых, серьёзных, почти что важных
Гнедых, караковых и буланых,
Молча, неспешно бродивших по свалке.
Они ходили, потом стояли,
А после падали и долго лежали,
Умирали лошади не сразу...
Лошади едят овёс и сено!

(«Говорит Фома»)

Читатель выбрал «Лошадей в океане». Ему видней. На переиздании книги «Сегодня и вчера» (1963), которая и в первом выпуске имела тираж 35 тысяч экземпляров, Слуцкий сделал надпись: «И. Эренбургу — пока мы лошади ещё плывём в океане. Б. С.». Забавно — первая публикация «Лошадей в океане» состоялась в журнале «Пионер».

Не вина Слуцкого, что читатель не узнал вовремя и ещё одной лошадиной вещи Слуцкого:

До сих пор не знаю,
отчего были розовы лошади эти.
От породы?
От крови,
горящей под тонкою кожей?
Или просто от солнца?
Весь табун был гнедым,
вороным и буланым.
Две кобылы и жеребёнок
розовели, как зори
в разнооблачном небе.
Эти лошади держались отдельно.
Может быть,
ими брезговали вороные?
Может быть,
им самим не хотелось к буланым?
Может быть,
это просто закон мирозданья —
масть шла к масти?
Но среди двухсот тридцати
коннозаводских,
пересчитанных мною
на долгом досуге,
две кобылы и жеребёнок
розовели, как зори,
развевались, как флаги,
и метались языками
большого пожара.

(«Розовые лошади»)

С большим опозданием последовала реакция на эти стихи в статье Владимира Бушина «Не быть слепым» (Завтра. 1998. № 46 (259):