Борись за мою любовь (СИ)

 Смотрю в окно на ряды машин, которые встали в обеденную пробку, и немного завидую их владельцам. Хорошо, когда у человека есть и цель, и конечный пункт, к которому нужно двигаться через все преграды, несмотря ни на что. Даже если эта цель — просто попасть на обед домой.

Я потерялась. Цели у меня нет. Конечный пункт выглядит весьма размыто и находится за тысячи километров от места, где я сейчас. У меня даже дома своего нет. У мамы с Олегом мне всегда рады, но после рождения Алекса, там своя атмосфера, свой маленький мирок. У отца и Люды тоже свои порядки, и мне хочется сбежать из-под их излишней опеки как можно быстрее. В нашей с Филом квартире всё напоминает о нём, и я не представляю, когда и как смогу её покинуть. Точнее, когда — знаю, срок аренды продлён ровно на год. К моему выпускному из колледжа мне нужно будет съехать, если владельцы решат не продлевать контракт со мной.  Я не знаю, что они решат. А ещё я не знаю, чего хочу больше: жить там или съехать оттуда. Я просто... не знаю.

— Салата не было, поэтому я взял тебе сэндвич.

Вздрагиваю, когда передо опускается поднос, заставленный тарелками. Кирилл садится напротив, задев своими ногами мои,  кладет рядом с собой телефон экраном вниз и устало откидывается на диване.

Я уже успела забыть, где и с кем нахожусь, так погрузилась в свои мысли.

— Ничего страшного, — говорю в ответ и тянусь к своему латте. — Ты долго.

— Время бизнес-ланча самое загруженное в будни. Чизкейк тоже тебе.

Округляю глаза. Я не планировала столько есть, просто думала поковыряться в тарелке с салатом и пожевать пару зеленых листьев.

Кирилл внимательно следит за моими движениями исподлобья. Мне странно находиться с ним наедине. Ещё более странным кажется то, что мы вроде как оба не против компании друг друга. Он предложил, я сама с ним пошла.

— С чем сэндвич? — Разглядываю кусочки хлеба, лежащие аккуратными треугольниками на тарелке.

К горлу подкатывает ком. Идея пойти пообедать в компании Кирилла Морозова уже не кажется мне отличной.

— С тунцом. Если не нравится, возьми мой с курицей, или пойти взять тебе с лососем? — Начинает подниматься с места Кирилл, торможу его взмахом руки.

— Нет, всё нормально.

— Тогда ешь, — неожиданно строго командует он и смотрит прямо мне  в лицо.

— Боже, да ты тиран, — бормочу себе под нос, вставляя в стакан с кофе трубочку.

— Станешь тут и тираном и диктатором… — ухмыляется Морозов, явно намекая на то, что теперь воспитывает свою младшую сестру.

— И как тебе в этой роли?  Не представляю, как ты справляешься…

— Да, я определенно мечтал не об этом, — задумчиво тянет Кирилл и отворачивается в сторону окна.

Я вдруг понимаю, что задела его больную тему. Люда могла часами болтать о том, какой Кирилл Морозов молодец в том, что не бросил сестру на тётку, а занялся ей сам. Но ведь на самом деле мало кто знает, что происходит в каждой семье за закрытыми дверями.

— Можешь не рассказывать, — поспешно добавляю, втягивая кофе через трубочку.

Неожиданно мой живот издает пение китов, оповещая сидящих за соседними столиками о том, что с утра его потребности игнорируются. 

Кирилл поворачивается на этот звук, вопросительно подняв брови. Моё лицо заливает красная краска смущения. Боже... это же надо... так опозориться...

— Рассказывать особо нечего, — вдруг говорит Морозов, его нога под столом опять задевает мою.

Я не двигаюсь, замираю с сэндвичем в руках, надкусив самый кончик,  и жду продолжения, если он, конечно, намерен и дальше откровенничать.

— Я обещал, что будем говорить обо мне. Ты слушай и ешь, — усмехается Кирилл и подбадривающе кивает, не знаю почему, но я его слушаю.

Демонстративно кусаю сэндвич ещё раз.

— Сегодня отец звонил, вот когда мы встретились. И я... чёрт. Я зол на него. Да. Определенно. Очень зол. Он хочет увидеться с Олей, приедет через пару недель. И я головой-то понимаю, что запретить ему встречу с ней не могу. Но сам видеть его не хочу. У меня какая-то детская обида на него вот тут сидит, — показывает рукой на грудь и продолжает: — Просто взял, бросил всё здесь и уехал. Дочь, бизнес, квартиру. Он же дом начал строить, его тоже продал. Всё оставил и сбежал. Как трус.

— Кирилл… — говорю тихо и, не отдавая себе отчета, тяну руку к его.

Останавливаю себя буквально в миллиметрах от его пальцев. 

— Любовь первую встретил, — отрицательно качает головой, как будто не верит в это светлое чувство. — Мне вот интересно, если бы мама была жива, он бы тоже так поступил? Держался вроде всю её болезнь, а потом… Я как раз в армии был, мне три месяца оставалось до дембеля, когда он позвонил и сказал, что женится второй раз. И уезжает.

Молчу и просто слушаю. Не знаю, что и сказать ему.

У меня своих проблем полно. Своё горе, в котором я существую каждый день, не замечая никого и ничего вокруг.  Мир не остановился. Все остальные продолжают жить. Апокалипсис произошел только в моей личной вселенной. В других он тоже есть, но у каждого свой. Я даже не знаю, что толком происходит в жизни моих друзей.

Что там у Машки с мужем? Как там Антон на Бали? Как дела у Стеши, моей подруги по учебе в Германии?