Борн

И вот я, сжимая свои книжки и пытаясь выкинуть из головы мысли, навеянные словами Вика две ночи назад, попала в апартаменты Борна, которые он себе «обустроил». Одна комната, очень просторная, словно Борн снес все перегородки, хотя я не замечала следов реконструкции. Пахло свежей краской, что было почти невозможно, и исподволь – сиренью, запах которой Борн, без сомнения, хотел сделать основным.

– Присаживайся, – гостеприимно сказал он. – Присаживайся.

Однако никакой мебели, на которую можно было бы присесть, у него не имелось, только голый пол. В одном углу, правда, стоял большой глобус, совсем такой же, как в старинных библиотеках. В другом – шкаф, набитый детскими грампластинками так, что они из него вываливались. Видимо, Борн проигрывал записи, создав из реснички патефонную иглу. То есть до меня ни разу не донеслось ни звука, но он определенно их слушал.

Я опустилась на табурет, образованный Борном из себя самого. Под ногами распластался ковер вроде коврика для ванной, опять же состоящий из Борна, а из коврика вырастала башенка, повернутая ко мне фасадом, чтобы я чувствовала себя комфортнее. Башенка широко улыбалась, на ее верхушке голубел большой, глуповатый глаз.

Помимо уроков, я собиралась помочь Борну с украшением его жилища. Но в его доме уже имелось украшение: те самые три мертвых «астронавта», свисающие теперь с крюков в стене.

Увидев подобное зрелище, я напрочь забыла все заготовленные речи. Один взгляд на черепа, белевшие сквозь разбитые забрала, заставил меня похолодеть. Словно Борн притащил к нам в дом нечто смертельно опасное.

– Что они здесь делают, Борн? – спросила я, хотя ответ был очевиден: висят, болтаясь на крюках, уставясь в пол. Три мертвеца на стене, три скелета.

– А, ты про мертвых астронавтов? Лис посоветовал мне немного декорировать это место. Придать ему шика. Шарма.

Я утратила дар речи. Лис. Мертвые астронавты. Это не говоря уже о «декоре», «шике» и «шарме», – мертвых словах, которые негде больше использовать, кроме как в книгах, где Борн их и вычитал. Впрочем, слова были не главное.

– Никакие они не астронавты. Так что еще тебе сказал лис?

– Не важно. Это была шутка. Я пошутил. Итак, чем могу быть тебе полезен? Чем могу служить?

«Чем могу служить?» Ну, надо же!

– У тебя на стене три скелета, Борн.

– Да, Рахиль. Я принес их из того дворика. По-моему, очень миленько смотрятся.

Висельники с разинутыми ртами, как раз по одному рваному скафандру на каждого из нас. Когда он их сюда припер? Какие ловушки ему пришлось обезвредить, чтобы выжить?

– Это мертвые люди, Борн.

– Я знаю. Они решительно неживые. Мертвые астронавты ушли отсюда. В них уже ничего нельзя прочитать.

Глаз на верхушке башенки прищурился, тоненький усик, на конце которого он болтался, вытянулся и заколыхался передо мной. Если бы я захотела, могла бы погладить Борна по глазному яблоку.

– Мерзкая тухлятина, – сказала я.

– Тухлятина-дохлятина, – смакуя повторил он, так что слово прозвучало, скорее, как «телятина». – Ты про духов, что ли? Думаешь, они одержимы духами?

– Нет.

– Клянусь, здесь нет никаких духов, – сказал Борн, дотрагиваясь до скафандров удлинившимся щупальцем, отчего те слегка закачались на своих перевязях. – Что-то не так, Рахиль?..

Я попыталась смириться с мертвецами на стене. Борн упорно продолжал именовать их «астронавтами», а это означало, что и мне придется величать их так при нем. История мертвецов была установлена раз и навсегда. Вот только голая, убогая правда сводилась к тому, чем Борн украсил свою комнату, а это означало, что в следующий раз найти с ним точку соприкосновения будет еще труднее. Меня это дико раздражало.

– Нет, ничего такого ты не сделал. Но кое-кто из людей обиделся бы на то, что ты повесил мертвецов на стенку, – сказала я, будто Балконные Утесы полны были жильцами.

– Они кажутся мне такими умиротворенными, Рахиль. И одинокими. Я думаю, кто-то специально закопал их на том перекрестке, Рахиль. Думаю, это сделали плохие люди. А я их спас. Они теперь в безопасности, так я думаю.

Ну, конечно, мертвые и в безопасности.

– Борн, терпеть не могу просить тебя о чем-то, но не мог бы ты пообещать мне убрать их с глаз? Ну, хоть в шкаф, что ли?

– В шкафу нет места, – возразил он, но, похоже, выражение моего лица побудило его согласиться избавиться от «астронавтов». – Уверен, я подыщу им что-нибудь получше.

Я не стала уточнять, что означает «получше», а Борн так и не снял мертвецов со стены.

Я не могла дать Борну даже подобия систематического образования, у нас были только те книги, которые нашлись в Балконных Утесах. Да и кто бы стал терять время на поиски книг? Так что я показала ему книгу по биологии, соврав, что получила ее от своих родителей, а вот теперь передаю ему. И мы можем прочитать ее вместе.

Усик втянулся обратно, глаз над башенкой вновь распахнулся, вернулась широкая улыбка. Борн зашуршал и сделался сине-зеленым, словно отражением морских волн, которых никогда не видел. Мне казалось, что его омывает прибой.