Борн (ЛП)

Его рука скользнула по ее ноге, достигнув интимных кудряшек. Сгорая от желания оказаться внутри, Кормак ущипнул ее набухший бутон. Аллора дернулась от такого действия.

— Тогда возьми меня, покажи, что значить любить, — она тяжело дышала, выпрямившись, чтобы посмотреть ему в глаза, пока он продолжал ласкать ее. Ничего не казалось более интимным, чем говорить во время ласк, сидя на его члене.

Его лицо исказилось, словно он испытывал мучительную боль.

— Я хочу, но не таким образом, — набрав полные легкие воздуха, он оттолкнул ее.

Боль между ее ногами стала невыносимой.

— Кормак?

— Позволь мне искупать тебя, госпожа, — он сверлил ее глазами, отступая от стола.

— Почему? — Аллора не понимала.

На его челюсти дрогнул мускул, и у Аллоры снова появилось ощущение, что Кормак не любил делиться своими мыслями. Идея увидеть его обнаженное тело в источнике с горячей водой и позволить ему прикасаться к себе, пока они будут плавать, была достаточной мотивацией, чтобы вернуться в ванную комнату.

Но вместо того, чтобы скинуть униформу, она положила руки на бедра, выгнув бровь в ожидании ответа. Она умела игнорировать свои потребности — терпение было ее отличительной чертой. Однажды Аллора провела в сарае целых три дня, чтобы поймать брэда, который воровал лошадиный корм. Поедая пакеты с питанием и опорожняя мочевой пузырь в ведро, чтобы ни на секунду не покидать засады, она, в конце концов, привела вора к ответственности.

На лице Кормака отразилось понимание, что она не отступит, и Аллора улыбнулась, когда он начал срывать с себя одежду. Но ее улыбка быстро увяла от одного взгляда на большие шрамы, узором покрывающие его грудь, руки и плечи.

Кормак был не просто наказан за свою гордость — кто-то пытался выбить из него всю спесь. Дрожащей рукой она дотронулась до шрамов, проследив линии.

— Кто сделал это с тобой?

Он поймал ее руку, приложив к груди прямо напротив сердца.

— Теперь это не имеет значения.

— Для меня имеет, — Аллора удержала его взгляд. — Кнут предназначен для защиты надзирателей, а не для того, чтобы они им злоупотребляли. Если ты был так же упрям, как и тогда со мной, я могу понять использование хлыста, но в таком случае тебя должны были сразу излечить.

Он заиграл желваками.

— Я не буду об этом говорить. Это пустая трата времени и ничего не изменит.

Ее озарило понимание.

— Ты считаешь, что это заставит тебя казаться слабым, — слова застряли в горле, когда Кормак посмотрел на нее, подтверждая ее догадку. — Кормак, ты один из самых сильных людей, которых я когда-либо знала, будь то брэд или борн. Если кто-то владеет оружием, а у тебя есть лишь голые руки, то проиграть — совсем не слабость.

— Сказала женщина, у которой есть кнут, — он собрал в кулак ее волосы, потянув слегка, чтобы не причинить ей боль, но достаточно сильно, чтобы заставить Аллору посмотреть ему в глаза. — Ты можешь представить, каково это, быть совершенно беспомощным и не иметь никакого контроля над собственной жизнью?

Очевидно, что он ничего не знал о ней.

— Да, Кормак, прекрасно представляю.

Его грудь вздымалась, и Аллора остро ощущала исходившие от него волны бушующих эмоций, как будто Кормак был камнем, брошенным в пруд, в котором она плавала и теперь не имела возможности обойти волновой эффект или остановить его, а потому вынуждена была ждать, пока успокоится вода.

— Верно, ты же дочь Верховного лорда, — он разжал кулак и обхватил рукой ее затылок. — Я слышал о предстоящей помолвке. Поэтому ты собиралась сбежать?

Аллора встрепенулась, удивившись тому, что он стоял в коридоре и подслушивал.

— Это была глупая идея, — Кормак молча смотрел на нее, и она добавила. — Я появилась в этой колонии при странных обстоятельствах, и от того постоянно ощущаю себя пойманной в ловушку. Я устала от этого чувства. Верховному лорду предпочтительнее, чтобы я патрулировала казармы, нежели сидела со всеми в главном зале.

Кормак кивнул в знак понимания.

— Вот почему ты ешь в своей комнате. Из-за такого пренебрежительного отношения ты лучше рискнешь пересечь освещенную солнцем сторону планеты, чем выйти замуж? Это можно понять. Борны обращаются со своими женами почти так же отвратительно, как с брэдами, — он провел большим пальцем по ее груди, задев сосок, от чего Аллора вскрикнула. — Я не пожелаю для тебя такой судьбы, Аллора. Никогда, даже через миллион жизней.

Он снова отстранился, и в этот раз Аллора потянулась к нему, готовая зубами сорвать с него одежду. Эти безостановочные дразнящие ласки заставляли ее ноги дрожать, а влага между бедер требовала его внимания.

— Кормак, мне нужно…

— Тшшш, — он приложил палец к ее губам. — Скоро, красавица. Я хочу в полной мере насладиться этим временем и намерен вкусить всю тебя.

Так же, как он смаковал еду. Аллора не продержится так долго. Полностью сформированный протест умер на ее губах, как только Кормак снял штаны. Она раскрыла рот от изумления, и шокированная уставилась на гордо выпирающий жезл, указывающий прямо на нее.

«Да он же размером с мое запястье!»