Бородинское поле. 1812 год в русской поэзии

Уж росс главу под низкий мир склонил…

О, замыслы! о, Неба суд ужасной!

О, хищный враг!.. и труд толи́ких лет,

трупами устла́нный путь побед,

И мощь, и злость, и козни – всё напрасно!

Здесь грозная Судьба его ждала;

Она успех на то ему дала,

Чтоб старец наш славней его низринул.

Хвала, наш вождь! Едва дружины двинул —

Уж хищных рать стремглав бежит назад;

Их гонит страх; за ними мчится глад;

И щит и меч бросают с знамена́ми;

Везде пути покрыты их костями;

Их волны жрут; их губит огнь и хлад;

Вотще свой взор подъемлют ко спасенью…

Не у́зрят их отечески поля!

Обречены в добычу истребленью,

И будет гроб им русская земля.

И скрылася, наш старец, пред тобою

Сия звезда, сей грозный вождь к бедам;

Посол Судьбы, явился ты полкам —

И пред твоей священной сединою

Безумная гордыня пала в прах.

Лети, неси за ними смерть и страх;

Еще удар – и всей земле свобода,

И нет следов великого народа!

О, сколь тебе завидный жребий дан!

Еще вдали трепещет оттоман —

А ты уж здесь! уж Родины спаситель!

Уже погнал, как гений-истребитель,

Кичливые разбойников орды;

И ряд побед – полков твоих следы;

И самый враг, неволею гнетомый,

Твоих орлов благословляет громы:

Ты жизнь ему победами даришь…

Когда ж, свершив погибельное мщенье,

Свои полки Отчизне возвратишь,

Сколь славное тебе успокоенье!..

Уже в мечтах я вижу твой возврат:

Перед тобой венцы, трофеи брани;

Во сретенье бегут и стар и млад;

К тебе их взор; к тебе подъемлют длани;

«Вот он! вот он! сей грозный вождь, наш щит;

Сколь величав грядущий пред полками!

Усейте путь спасителя цветами!

Да каждый храм мольбой о нем гремит!

Да слышит он везде благословенье!»

Когда ж, сложив с главы своей шелом

И меч с бедра, ты возвратишься в дом,

Да вку́сишь там покоя наслажденье

Пред славными трофеями побед —

Сколь будет ток твоих преклонных лет

В сей тишине величествен и ясен!

О, дней благих закат всегда прекрасен!

С веселием водя окрест свой взор,

Ты будешь зреть ликующие нивы,

И скачущи стада по скатам гор,

И хижины оратая счастливы,

И скажешь: мной дана им тишина.

И старец, в гроб ступивший уж ногою,

Тебя в семье воспомянув с мольбою,

В семействе скажет: «Им сбережена́

Мне мирная в Отечестве могила.

Его рука мне милых сохранила».

На пиршествах, в спокойствии семей,

Пред алтарем, в обители царей,

Везде, о вождь, тебе благословенье;

Тебя предаст потомству песнопенье.

1812

Ночной смотр

В двенадцать часов по ночам

Из гроба встает барабанщик;

И ходит он взад и вперед,

И бьет он проворно тревогу.

И в темных гробах барабан

Могучую будит пехоту:

Встают молодцы егеря,

Встают старики гренадеры,

Встают из-под русских снегов,

С роскошных полей италийских,

Встают с африканских степей,

С горючих песков Палестины.

В двенадцать часов по ночам

Выходит трубач из могилы;

И скачет он взад и вперед,

И громко трубит он тревогу.

И в темных могилах труба

Могучую конницу будит:

Седые гусары встают,

Встают усачи кирасиры;

И с севера, с юга летят,

С востока и с запада мчатся

На легких воздушных конях

Один за другим эскадроны.

В двенадцать часов по ночам

Из гроба встает полководец;

На нем сверх мундира сюртук;

Он с маленькой шляпой и шпагой;

На старом коне боевом

Он медленно едет по фрунту;

И маршалы едут за ним,

И едут за ним адъютанты;

И армия честь отдает.

Становится он перед нею;

И с музыкой мимо его

Проходят полки за полками.

И всех генералов своих

Потом он в кружок собирает,

И ближнему на ухо сам

Он шепчет пароль свой и лозунг,

И армии всей отдают

Они тот пароль и тот лозунг:

И Франция – тот их пароль,

Тот лозунг – Святая Елена.

Так к старым солдатам своим

На смотр генеральный из гроба

В двенадцать часов по ночам

Встает император усопший.

<Январь – март> 1836

Бородинская годовщина

Русский царь созвал дружины

Для великой годовщины

На полях Бородина.

Там земля окрещена:

Кровь на ней была святая;

Там, престол и Русь спасая,

Войско целое легло

И престол и Русь спасло.

Как ярилась, как кипела,

Как пылала, как гремела

Здесь народная война

В страшный день Бородина!

На полки полки бросались,

Холмы в гро́мах загорались,

Бомбы падали дождем,

И земля тряслась кругом…

А теперь пора иная:

Благовонно-золотая

Жатва блещет по холмам;

Где упорней бились, там

Мирных инокинь обитель;

И один остался зритель

Сих кипевших бранью мест,

Всех решитель браней, – крест.

И на пир поминовенья

Рать другого поколенья

Новым, славным уж царем

Собрана на месте том,

Где предместники их бились,

Где столь многие свершились

Чудной храбрости дела,

Где земля их прах взяла.

Так же рать числом обильна;

Так же мужество в ней сильно;

Те ж орлы, те ж знамена́

И полков те ж имена…

А в рядах другие стали;

И серебряной медали,

Прежним данной ей царем,

Не видать уж ни на ком.

И вождей уж прежних мало:

Много в день великий пало

На земле Бородина;

Позже тех взяла война;

Те, свершив в Париже тризну

По Москве и рать в Отчизну

Проводивши, от земли

К храбрым братьям отошли.

Где Смоленский, вождь спасенья?

Где герой, пример смиренья,

Введший рать в Париж, Барклай?

Где, и свой и чуждый край

Дерзкой бодростью дививший

И под старость сохранивший

Всё, что в молодости есть,

Коновницын, ратных честь?

Неподкупный, неизменный,

Хладный вождь в грозе военной,