Бородинское поле

- Мы с Ариадной Павловной считаем, что вам нужно сейчас же подъехать к нам и здесь мы совместно все обсудим.

- Что обсуждать? Я вас не понимаю, - не сдавался Коля. Он решил, что Брусничкин из ревности затевает против него какую-то каверзу. Тогда он услышал в трубке слабый, какой-то упавший голос Ариадны:

- Коля, беда случилась. Надо встретиться. Непременно. Это важно и для тебя и для меня.

- Но вы можете сказать толком, в чем дело? - настаивал Коля.

- Дело касается квартиры Матвеева, тех злополучных сантиметров, - наконец объяснила Ариадна.

Все стало ясно Николаю Фролову, ясно и тяжко, как-то мерзко, стыдно и муторно. "Этого надо было ожидать", - мысленно повторил он, ничего не говоря в трубку телефона. Его спугнул голос Брусничкина:

- Так мы вас ждем.

- К вам я не поеду, - спокойно, взяв себя в руки, ответил Коля. - Встретимся у метро.

Неприятности приходят внезапно, они словно нарочно выбирают момент, когда у человека хорошее настроение: мол, на тебе и помни, что радости, как и счастье, недолговечны. На вопрос жены, кто звонил и что случилось, Коля ответил лаконично и неопределенно:

- С работы. Там неприятность. - И поспешно ушел на свидание с Брусничкиным.

Леонид Викторович поздоровался с Колей тепло и ласково, как со старым, близким приятелем. Вид у него был более чем взволнованный - испуганный. Этот страх Брусничкин напускал на себя преднамеренно, чтоб он передался и Фролову: мол, тогда будет податливее. Разговор свой с Колей Брусничкин обстоятельно продумал, отрепетировал в уме. Начал тихим скорбным голосом:

- Случилось непредвиденное. Какой-то негодяй капнул в Комитет народного контроля о потолке. Учреждение это, сам понимаешь, суровое, им лишь бы за что уцепиться, а там пойдут разоблачения, оргвыводы и всякие неприятные акции. Им же надо свою зарплату оправдывать. Народный контроль! Звучит. Короче, в пятницу вызывали в это учреждение Ариадну Павловну. Она не могла пойти, поскольку ей нездоровится. Ходил за нее я. И вот сюрприз, я думаю, он пойдет нам на пользу. Приглашает некто товарищ Сухов Петр Степанович. Он ведет это дело о десяти злополучных сантиметрах. Заметьте - уже дело.

Леонид Викторович сделал паузу, покусал верхнюю губу и подозрительно, как заговорщик, посмотрел на проходящих мимо них людей. Взволнованный голос его перешел на шепот:

- Вам фамилия Сухов ни о чем не говорит? Не помните такого? - Коля пожал плечами и отрицательно покачал головой. - На фронте под Москвой командовал взводом на зеленом островке. Ранен там. Его Остапов сменил. Потом он командовал ротой, батальоном. Это уже под Двориками, где вас немцы в стоге прихватили.

- Помню, - кратко и строго отозвался Коля.

- Он сейчас в народном контроле. Изменился, конечно, облагородился. Важная персона. Принял меня ласково, как бывшего своего начальника. Вспомнили зиму сорок первого - сорок второго, однополчан. Вас он хорошо помнит. Тепло о вас отзывался.

Брусничкин говорил правду - Сухов и в самом деле принял его радушно, как это всегда бывает среди однополчан-ветеранов, но Коля слушал Леонида Викторовича недоверчиво, с подозрением, ожидая чего-то очень неприятного.

- Все сейчас зависит от Сухова, - продолжал Брусничкин, имея в виду дело о десяти сантиметрах. - Обвиняетесь вы оба - архитектор и прораб. Но что такое Ариадна для Сухова? Ничто. То, что она моя жена, дела не меняет. Она для него обыкновенный, рядовой работник, допустивший служебную халатность, недосмотр. У него к ней не будет никакого снисхождения. Другое дело вы, Николай Николаевич. Сухов вас помнит, знает по фронту и глубоко уважает. Вы для него - живая и волнующая история, память о его боевой юности. Вас он в обиду не даст. Вы согласны со мной? Согласны?

Коля смотрел на Брусничкина смело и строго, прямо в глаза, и взгляд его смущал Леонида Викторовича. Коля хотел догадаться, куда клонит Брусничкин и что хочет, чего домогается. Вместо ответа Коля сказал довольно холодно и сухо:

- Я вас слушаю, Леонид Викторович. Продолжайте.

- Мы с Ариадной Павловной пришли к такому мнению, что лучше будет, если вы все это дело возьмете на себя. Мол, виноват, бес попутал.

- Имя этого коварного беса? - со злой иронией перебил Коля. Он вспомнил тот поздний бурный вечер, проведенный с Ариадной в квартире ее подруги. Домой он тогда возвратился в два часа ночи. Брусничкин конечно же знал, где так поздно и с кем проводила время его жена. Реплика Коли несколько смутила Брусничкина, но не обескуражила, не вызвала возможной в подобных случаях заминки. Он ответил быстро и естественно, словно не понял иронии в реплике Фролова:

- Разумеется, Матвеев. Он попросил вас, вы уважили. Почему бы не сделать приятное хорошему человеку?

- Вот именно - хорошему, прекраснейшему из добрейших, добрейшему из талантливых, - вспомнил Коля слова Ариадны.