Бородинское поле

Мысли таяли, исчезали, отвлекаемые неприятным физическим ощущением. Душно. Или это так кажется? Верно - так кажется, в комнате совсем не душно. Просто не хватает воздуха. Его охватила тревога, стихийная, помимо воли. Он попытался подавить ее, успокоить себя внушением: ничего страшного. Пощупал пульс - да, слабый, едва уловимый. Пальцы рук немеют, точно сотни мелких иголок пронизывают их - и все выше, выше. Он протянул руку к столику, достал нитроглицерин, проглотил одно зернышко. Не помогает. Вот-вот должна прийти Саша. Ах, какая обида, что нет Саши! Накапал в рюмочку валокордину, поднес к губам слабой, дрожащей рукой, выпил и лег на подушку. Воздуха, не хватает воздуха. И колики иголок побежали по конечностям ног. И по рукам - все выше и выше. Уже онемели и посинели кисти рук, перестали слушаться. Он уже не мог ими прощупать свой пульс. А мысль, ясная, совершенно четкая, мечется, как птичка, попавшая в западню. "Это все - конец. Как просто и нелепо. Саша, Леночка, Слава… Что же это? Родные… Воздуха, дайте воздуха…"

- Спокойно, генерал Макаров, без паники, - вслух сказал он самому себе. - Ты жил, как солдат, честно и мужественно. Сохрани мужество до последнего вздоха.

И тут ему в этот трагический миг вспомнилась осень сорок первого, Бородинское поле и комиссар Гоголев Александр Владимирович с приветливой улыбкой на бледном лице.

Это и был его последний вздох.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

1

Святослав Макаров любил выезжать в части, и особенно в отдаленные гарнизоны. К таким поездкам он готовился тщательно, и каждый день его пребывания там был содержательным, насыщенным большой работой. После внимательного ознакомления с состоянием дел в гарнизоне, беседы с командным составом он обязательно выступал перед офицерами, а затем отдельно перед солдатами и сержантами с обстоятельным обзором международных событий и жизни нашей страны.

И на этот раз, возвратясь из Москвы и справившись с неотложными делами, Святослав выехал в отдаленный гарнизон, где служил лейтенант Игорь Остапов. Днем генерал Макаров проводил в гарнизоне обычную в подобных поездках работу, а вечером решил навестить Игоря на его квартире.

Святослав освободился раньше, чем предполагал. С самого приезда в гарнизон в нем поселилось беспокойство, причину которого он никак не мог определить. Такое с ним случалось редко. Обладая холодным, рассудочным умом, железной выдержкой и твердым характером, он умел подавлять в себе случайные и неслучайные настроения, подчинять чувство разуму и управлять своими эмоциями и настроением. Внутреннее беспричинное волнение помешало ему провести беседу с личным составом гарнизона так, как он хотел. Собственно, беседа состоялась, он выступил с большой содержательной речью. Его слушали внимательно и остались довольны как солдаты, так и офицеры. Недоволен был он сам, недоволен собой. Ему казалось, что в своей речи он недостаточно широко осветил некоторые довольно существенные моменты, касающиеся американо-китайского альянса. Нет, конечно же он говорил о попытке империалистических политиканов разыграть китайскую карту, он популярно объяснил, что сие значит на практике и чем эта шулерская игра может окончиться. Но этой теме следовало бы посвятить отдельный разговор, не смешивая ее с другими, тоже важными и серьезными вопросами.

Тогда он решил, что причина его непонятного волнения, граничащего с тревогой, кроется в семейном разладе. Но ведь он уже поборол себя, заставил об этом не думать. Больно уязвленный, даже оскорбленный ночным разговором с Валей, он твердо решил, что там все кончено и остается лишь оформить разрыв их семейных уз юридически. Процедура неприятная, но неизбежная.

Игорь пришел вместе с подполковником, замполитом. Появление замполита в доме лейтенанта Остапова встревожило Святослава, устрашающе насторожило, словно он чего-то подсознательно ждал. Подполковник доложил:

- Звонил генерал Думчев. Приказал передать вам, что вам нужно срочно прибыть в штаб и потом вылететь в Москву.

"Проклятые сувениры", - сверкнула неприятная мысль, и Святослав спросил:

- Больше ничего не сказал генерал Думчев? Что случилось?

- Отец ваш в тяжелом состоянии. Как будто инфаркт.

- Понятно, - медленно, растягивая слова, произнес Святослав упавшим голосом.

Пришлось немедленно возвращаться.

У штаба их встретил Думчев. Но по выражению лица Святослава понял, что тот догадывается о случившемся, обнял его, говоря:

- Крепись. Нет слов… Он прожил большую и прекрасную жизнь. Нам с тобой разрешили вылететь на похороны. Отдадим последний долг. Самолет через три часа. Билеты у меня.

- А знаете, Николай Александрович, хотите верьте, хотите нет, а у меня было сегодня такое состояние весь день - места себе не находил. Предчувствие, что ли? Когда это произошло и как? - спросил Святослав вполголоса, когда они вошли в кабинет Думчева.

- Вчера днем. Обширный инфаркт. Сегодня утром мне звонил Олег. Похороны завтра. На Ваганьковском кладбище, - так же вполголоса кратко ответил Думчев.