Бородинское поле

Варя читала это письмо по нескольку раз и плакала, испытывая наслаждение, полное радостных мук. Сразу после ухода Олега на фронт она пошла работать в госпиталь свекра и перебралась к ним на квартиру: тоскливо было одной у себя, пустынной и печальной казалась их комната, где все напоминало ее милого, славного Олега. Перебраться в дом Остаповых предложила Варе свекровь.

- Что тебе там одной маяться, - говорила Наталья Павловна. - Перебирайся к нам, вместе легче будет пережить это трудное время. Да и нам, старикам, веселей. - Она хотела добавить "и спокойней", но не сказала, не обидела невестку. Варя глубоко уважала родителей мужа и охотно согласилась перейти на время к ним.

Как-то поздно вечером, когда в доме Остаповых, придя с работы, собрались все за ужином, Борис Всеволодович, по своему обыкновению, открыл номер "Правды" - газеты он читал дома, на работе, в госпитале, не было для этого времени - и в списках Героев Советского Союза увидел фамилию старшего лейтенанта Макарова Игоря Трофимовича. Варя в это время помогала Наталье Павловне накрывать на стол. Свекор, не выпуская из рук развернутой газеты, посмотрел на сноху поверх очков как-то по-особому. Варя обратила внимание на необыкновенный искрящийся блеск его светлых, всегда внимательных глаз, и этот слишком пристальный и чем-то встревоженно-обрадованный взгляд даже смутил ее.

- Варя, как вашего младшего брата имя? - спросил Борис Всеволодович.

- Игорь. А что такое? - встревожилась Варя, уставив на свекра широко раскрытые родниковые глаза.

- Вот тут указ о присвоении звания Героя. Среди других и старший лейтенант Макаров Игорь Трофимович. - И подал Варе газету.

Она смотрела и не верила своим глазам. Все как будто совпадало.

- Игорь, - повторила она рассеянно. - Но он же был лейтенант. - И вопрошающе смотрела на свекра.

- А стал старшим лейтенантом. Сейчас это быстро, - ответил Борис Всеволодович.

- А может, он убит? - вдруг спохватилась Варя, и лицо ее враз побледнело.

- Тогда б так и написали: "посмертно", - успокоил свекор.

Наутро, до того, как поехать в госпиталь, сунув в карман газету, Варя помчалась на Верхнюю Масловку к родным, чтобы порадовать их чрезвычайной вестью. Отца уже не застала дома: ушел на работу, а Вера Ильинична, как только Варя переступила порог, ошарашила ее слезливо:

- Игорек-то наш раненый лежит, в Туле. Письмо вчера получили, собиралась сегодня к тебе поехать. Навестить бы его надо. Ты одна у нас только и можешь съездить. Отпросись у Бориса Всеволодовича. Дело-то какое.

И она суетливо пошла за Игоревым письмом, чтобы показать его дочери, а Варя сразу порадовала мать приятной новостью, подавая взамен письма газету:

- Вот, читай: твой сын, дорогая мамочка, Герой Советского Союза. Поздравляю тебя, - и поцеловала ее в смоченные слезой морщины.

И хотя Игорь писал, что ранение его пустяковое, что больше недели он не пролежит, что ему вообще нечего делать в госпитале, так как рана быстро заживает, все же на другой день с письмом профессора Остапова Варя помчалась в Тулу. И действительно, ранение было неопасным, дело хоть и медленно, но шло на поправку. Приезду сестры Игорь несказанно обрадовался. Главным врачом госпиталя, в котором лежал Игорь, оказался бывший ученик Бориса Всеволодовича, и поэтому он без всякой канители разрешил Варе перевезти брата из Тулы в Москву для дальнейшего лечения у профессора Остапова. В столичном госпитале Игоря навещали мать и отец, подолгу беседовали с ним и радовались тому, что сын выглядит и чувствует себя молодцом. Игорь не унывал, был со всеми общительным, веселым, правда, немножко возбужденным.

В госпитале старшей сестрой отделения работала Саша Фролова. Впрочем, Сашей она была только для Вари, с которой как-то сразу подружилась и близко сошлась, а для всех остальных - Александра Васильевна. Варя была моложе Саши на восемь лет, но для дружбы такая разница в возрасте не имеет значения. Да Саше никто и не давал тридцати двух; эта яркая, солнечная, зеленоглазая блондинка с тонкими чертами лица, на котором часто светилась милая, очаровательная улыбка, выглядела совсем юной. Она одевалась строго и со вкусом, следила за собой; в ее привычках, жестах, манере держаться, разговаривать, во всем внешнем облике не было ничего нарочитого, искусственного. При всей своей хрупкости, нежности и доброте она обладала сильным характером, твердым и настойчивым, умела постоять за свои убеждения и от принципов своих, от своего решения не отступала ни на шаг. Раненые ее любили и уважали, относясь к ней с трогательной солдатской доверчивостью. Они понимали, что ее внимательность и ласка к ним не были принужденными. Все шло от чисто любящего сердца.