Бородинское пробуждение

Я вышел из оврага и стал оглядывать поле. Может, замечу брошенный передок или пороховой ящик. Но я увидел другое. На припадающей раненой лошади ехал Фальковский с пистолетом в руке. Впереди без шапки, с растрепанной головой шел Федор Горелов.

– Эй! – закричал я и замахал руками.

Они не услышали. Я побежал и закричал снова. Фальковский увидел меня, остановился. Я подбежал, запыхавшись.

– Где же ваш бравый ротмистр? – спросил Фальковский. – Я был на центральном редуте, как условились. Ведь он приглашал на обед. Увы, я остался без обеда. Правда, на закуску встретил старого знакомого.

– Листов здесь, – сказал я. – В ста шагах. Так что, если пожелаете…

– Он все еще занят обедом? – насмешливо спросил Фальковский.

– Он занят стрельбой по неприятелю.

Фальковский слез с седла и осмотрел ногу жеребца. Он будто раздумывал.

– Пожалуй, я все-таки отобедаю с вашим Листовым, – сказал он наконец. – Да и лошадь вот захромала.

– А ты иди, – сказал он вдруг резко Федору.

– Куда идти? – спросил Федор.

– Иди сражайся. А если уцелеешь, я тебя разыщу. Там подумаю…

– Сражаться? – сказал удивленный Федор. – Что ж, мы сражались. Сражаться можно везде. Тогда я с их благородием… – Он все еще с недоверием смотрел на Фальковского.

– Можешь с их благородием, – усмехнувшись, сказал Фальковский.

Так мы все трое оказались на батарее.

– Не ждали? – спросил Фальковский. – Я страшно проголодался.

Листов смутился вначале, но быстро овладел собой:

– Обед у нас самый простецкий – ядра и бомбы, картечь на десерт. Если вас не устраивает, можем перенести встречу, как вы предлагали.

– Но вы настаивали, – сказал Фальковский.

– Предупреждаю, прикрытия за нами нет, – сказал Листов.

– А, старый знакомый! – закричал Лепихин. – Какими судьбами? Ей-богу, мы как в театре!

– Как вы здесь очутились? – строго спросил Фальковский.

– Точно как в театре! – весело говорил Лепихин. – Все собрались на финал!

– Давайте-ка встанем к пушке, – сказал я Фальковскому.

– И вправду, капитан, – заметил Листов. – Обед, на который я вас приглашал, заключается в том, чтобы кормить неприятеля. Он нам отвечает тем же. Кто кого перекормит. Если остаетесь, возьмите банник, а нет – уезжайте скорей.

– Я бы рад уехать, да лошадь у меня захромала, – сказал Фальковский.

Залетная бомба повалила в овражке еще двоих и оцарапала плечо Лепихину. Мы продолжали стрелять из трех пушек. Листов оказался в паре с Лепихиным, Федор с рослым бомбардиром, а нами с Фальковским командовал веселый фейерверкер.

– А ну-ка, господа! Ай да господа, век бы над вами енаралом!

Зарядов оставалось все меньше, и Лепихин требовал, чтобы стреляли наверняка. Я спросил:

– Где вы так научились?

– Когда-то испытывал пушки, – ответил он.

– А вы, однако, прекрасно заговорили по-русски, – заметил Фальковский.

– Не держите банник наперевес и сторонитесь колеса, ногу раздавит, – сказал Лепихин.

– Полицейская линия без вас не растает? – спросил я Фальковского.

– Ее уже нет, – ответил тот. – Разбросало.

– Так вот чему мы обязаны вашим визитом!

– Туманный вы человек, поручик, – сказал Фальковский. – Много вокруг вас понапутано.

– Так уж обязательно вам распутать?

– Интересно, – сказал Фальковский. – Мне многое интересно. Например, зачем очутился здесь мсье Леппих?

– А я не Леппих, – сказал внезапно подошедший Лепихин.

– Возможно, – сказал Фальковский.

– И не доктор Шмидт.

– А кто же?

– Ах, господин Фальковский! Вы все ведете неутомимый розыск. Даже здесь, в сражении. Да поймите, что все уже кончено. Вы еще вольны отсюда бежать, а нам нет дороги. Сейчас пехота пойдет, и всем конец. Быть может, своими пушками мы держим ту струнку сражения, на которой его судьба повисла!

– Слишком красиво выражаетесь. – Фальковский поморщился.

– Красиво! Вот умереть красиво – этого я хотел бы! Смерть – это славно. Раздвинуть шторку веков, заглянуть поглубже!

– Там ничего нет, – сказал Фальковский.

– Откуда вам знать? Время не подвержено полицейской инспекции. И еще вам мой совет, Фальковский. Уезжайте, быстрей уезжайте. Еще полчаса, и в штыки нас возьмут, не выбраться никому.

– Я бы, напротив, советовал задуматься вам, – сказал Фальковский. – Сам государь интересуется вашим предприятием, а вы рискуете, как простой солдат.

– Уж не полагаете ли вы, что я собираюсь бежать к французам?

– Слишком просто меня толкуете, – сказал Фальковский. – Если я не уеду с батареи, вы голову сломаете, а не решите, зачем я это сделал.

– А вам и незачем, – сказал Лепихин. – Вас Ростопчин ждет, поезжайте…

Против нас строилась конница, справа накапливалась пехота. Шесть корпусов готовились к напору на центральный редут. Я осмотрел наш овражек. Мертвых уже не убирают. Вон лежит строгий поручик, он умер давно. А вот солдат Фролов, согнулся калачиком. Я вспомнил, как его губы шептали: «Запах у него антиресный…»