Бороться, чтобы дышать (ЛП)

— Лея, скажи, что это мое. — Я блуждаю по нему взглядом. Он напряжен, брови сдвинуты, похож на древнего воина-викинга.

— Я всегда была твоей, — честно признаюсь, и он входит в меня. Его тело застывает, давая мне время перевести дыхание и приспособиться к его размерам. Чувствую себя наполненной и растянутой до предела, это не похоже ни на что, что я когда-либо испытывала раньше.

— Черт, — хрипит он, затем наклоняется ближе, так что его рот находится в нескольких дюймах от моего, и наше дыхание сливается. — Ты такая узкая… такая чертовски узкая и мокрая. — Он мгновенно замирает, опускаясь лбом на мою ключицу. — Блядь, презерватив.

Подтягиваю другую ногу к его бедру и касаюсь руками его лица, пока он не поднимает голову и не смотрит мне в глаза.

— Я… я на таблетках. — Облизываю внезапно пересохшие губы.

— Я всегда пользовался защитой, — стонет он, впиваясь пальцами в плоть моих бедер.

— Я тоже, — шепчу, приподнимаясь и кусая его за подбородок.

Отведя бедра назад, Остин толкается вперед, и мое дыхание сбивается. Он нависает надо мной, обволакивая своим телом, склоняет голову и втягивает мою грудь в рот, в то время как руками обхватывает мои бедра и крепко сжимает. Мое дыхание становится прерывистым, когда его запах и ощущение его внутри себя и на себе берут верх, вызывая чувственную перегрузку.

Его рот с хлопком покидает мою грудь, а язык проникает сквозь мои губы, и я, запутавшись пальцами в его волосах, сжимаю их еще крепче. Затем меня переворачивают на живот, высоко приподнимают бедра, и он снова входит в меня, поглаживая зад и шлепая по ягодице, а затем перемещает руку вверх по моей спине к шее, в то время как другая обвивается вокруг талии, и его пальцы скользят по клитору.

Я крепко прижимаюсь к нему, от каждого толчка сердце перехватывает, приближая меня к чему-то, чего я никогда не испытывала в своей жизни. Как раз в тот момент, когда чувствую, что готова потеряться, Остин выходит из меня и переворачивает. Обняв за талию, укладывает меня на спину, наши взгляды встречаются, и он медленно входит, снова целуя, на этот раз нежнее.

Такое чувство, что время остановилось, наши тела движутся синхронно, возводя нечто, что уничтожит нас обоих, а потом вновь соберет в единое целое. Крепче обхватываю его ногами, его рука проскальзывает под одно мое бедро, меняя угол, ударяя в другое место, отчего я напрягаюсь и дугой выгибаюсь над кроватью.

Снова поймав мой рот, он ускоряет темп. Знаю, Остин близок к тому, чтобы кончить; чувствую это, как и свое скорое освобождение. Его рука перемещается к внутренней стороне моего бедра, а большой палец нацеливается на клитор, кружа по нему. Перемещаю руки, держась за его плечи, затем вниз, обхватывая его зад, чувствуя, как от ускоряющихся толчков сокращаются мышцы.

— Я…

— Отдайся мне, — бормочет он, мои соски царапают его грудь, его член ударяется точно в цель, снова и снова, пока я не взрываюсь вокруг него, вся содрогаясь, вбирая его глубже в себя и вытягивая из него оргазм, будто он принадлежит мне. Крепче прижимаюсь к нему, не желая отпускать, желая всегда помнить этот момент, зная, что никогда в жизни я не была ближе ни к одному человеку, чем к нему сейчас.

Наши, переплетенные в единое целое, тела вместе уплывают по волнам блаженства. Остин целует мои веки, нос, губы, приводя меня в чувство. Сильнее обхватываю его своими дрожащими конечностями, не готовая к тому, что мы расстанемся. Мы лежим, крепко держась друг за друга, наше тяжелое дыхание — единственный звук, который можно услышать. Мои ноги слабеют, а тело изнемогает от усталости.

— Сейчас вернусь. — Когда он начинает из меня выходить, чувствую, как сжимаюсь вокруг него.

Кивнув, расслабляю ноги и ложусь на кровать. Остин набрасывает на меня одеяло и снова целует. Я поворачиваю голову и слежу за его движениями. В ванной включается свет, затем тишину комнаты наполняет звук льющейся в раковину воды, потом свет гаснет, и он шаркает по деревянному полу, возвращаясь ко мне.

Оказавшись рядом, он откидывает одеяло и слегка раздвигает мои ноги, полотенцем осторожно вытирает меня между ног. Нежность его прикосновения одурманивает, словно наркотик, и глаза наполняются слезами. Нет ничего лучше, чем его забота, и я не думаю, что он осознает, насколько сильно каждый из этих моментов влияет на меня. Ему это кажется таким естественным, будто забота обо мне — причина, по которой он явился на землю. Когда Остин возвращается в кровать, то подтягивает меня вверх, укладывая на свою грудь, и водит пальцами по моей коже.

— Ты затихла, — замечает он, отрывая меня от мыслей.

— Я запоминаю, — шепчу, проводя пальцем по месту, где бьется его сердце.

— Что? — спрашивает он, лениво кружа пальцами по моей спине.

Мой палец застывает, и я гадаю, знает ли он, что я делаю — пытаюсь выгравировать свое имя на его сердце, как оно выгравировано на моем.

— Момент… я запоминаю его, чтобы он всегда был со мной.

— У нас их будет целый миллион.

— Да, — соглашаюсь и снова вывожу свое имя на его коже. — Но они будут не такими, как этот. — Чувствую, как веки тяжелеют.