Бороться и искать, найти - и не сдаваться (СИ)

* * * Странно, здесь так темно. Тело? Нет? Кто я? Кажется, я Кир, Кирилл. Мне не больно. Значит, я умер? Тогда почему здесь так темно и пусто? Это что, и есть посмертие? И где отец и Данька? Эй, ау-у, есть здесь кто-нибудь? Отзовитесь, эге-ге-гей! Блин, Дань, тебя ведь зову! Ну, хоть кто-нибудь! Ау-у-у-у! Так, стоп. Мне кажется, или здесь действительно кто-то всхлипывает? Эй, кто здесь, отзовитесь! Где вы? Вопрос, если у меня нет тела, то, как я разговариваю, мысленно что ли? Ну, где же ты, плакса? Ау, отзовитесь, кто здесь! Вдвоем ведь не так страшно! ~ Я тут ~ ~ Где? ~ ~ Я здесь, рядом ~ ~ Привет, ты что, тоже умер? ~ ~ Не зна-а-аю-ю-ю-ю ~ ~ Так, стоп, не реви. Что с тобой произошло? ~ ~ Пришел дядя, он был сердитый, а я нечаянно разбил его любимую чашку, и дядя на меня еще больше разозлился… ~ ~ И что потом? ~ ~ А потом мне было очень больно, и я очутился здесь. ~ ~ Н-да-а-а… Урод твой дядя, вот он кто. Забить ребенка насмерть из-за какой-то чашки! ~ ~ Я не хочу назад! ~ ~ Да, кто ж тебя заставляет? Стоп. Что значит, назад? ~ ~ Меня тянет вниз, но я не хочу! Там тетя, дядя, кузен. Я всегда хочу есть, мне всегда больно и они всегда меня ругают и называют по-разному. Я хочу остаться здесь! Здесь хорошо, только страшновато, что никого нет ~ ~ Значит, твое тело пока еще живо, просто очень сильно повреждено ~ ~ Смотри, свет! ~ ~ Где? ~ ~ Да, вон же, над нами! ~ ~ А-ха! Ну что, полетели в райские кущи? ~ ~ Куда? ~ ~ В рай, мелкий, в рай! Вот не думал, что попаду туда, думал, мне дорожка вниз уготована. ~ ~ … ~ ~ А почему мы не можем туда войти? ~ ~ Сам не пойму. Ну-ка, сунь туда руку, или что там у нас. ~ ~ Прошла! ~ ~ Теперь я. Проходит. А теперь вдвоем. Нет? Ну что, мелкий, теперь все с нами ясно. Пройти туда можно только по одному, так что вперед, а я следом за тобой. ~ ~ Ты врешь. Не понимаю в чем, но врешь. ~ ~ Мелкий, ну, вот в кого ты такой вредный? Ну, вру, ну и что. Давай, лезь, пока светит, а то здесь застрянем. ~ ~ Нет. Ты не собираешься за мной. ~ ~ Это дорога только для одного из нас. Или ты, или я. Я теперь почему-то тоже чувствую притяжение где-то внизу. Так что, ты или идешь наверх, в Рай, или вниз, в свое тело. Выбирай. ~ ~ Я не хочу вниз! Там больно, плохо и страшно! ~ ~ Мелкий, хватит хныкать! Ты вообще кто: мужчина или девчонка?! Э-э-э… а, правда, кто? ~ ~ Я мальчик. ~ ~ Быстрее определяйся с выбором, не думаю, что его кто-то там, наверху, будет долго ждать – захлопнут дверь, и будем мы здесь куковать до Судного дня оба. ~ ~ Если… Если я выберу свет, ты на меня сильно обидишься?*** ~ ~ Нет. Скорей всего, ты его заслужил, так что вперед, в Рай! ~ ~ А ты? ~ ~ А я? А я спущусь вниз, и посмотрю, кто это там такой смелый и сильный, что бьет ребенка до смерти! Поверь, я тоже не подарок, и о своих действиях он оч-ч-ч-чень сильно пожалеет! ~ ~ Тогда... пока? ~ ~ Бывай, мелкий! Пусть тебе там будет лучше, чем здесь. ~ ~ Стой, а как его зовут, твоего дядю? Да и тебя? ~ Блин, опоздал. Ладно, пошли вниз, разбираться с дядей, тетей и кузеном. Что-то мне это напоминает, однако. * * * Больно, больно, больно, больно! Как будто в легкие кто-то толченого стекла насыпал, так больно дышать! С тела, кажется, всю кожу сняли, в соли обваляли и в кипящее масло бросили! Без паники. Ну-ка, пробуем раствориться в боли, как учил сенсей. Вдох, да не такой глубокий, дубина, захлебнешься кашлем! Еще раз, ма-а-а-аленький вдох, долгий выдох, вдох-выдох, вдох-выдох. Не отталкивать боль, а принять ее, растворить ее в каждой клеточке тела. Маленький скрюченный комок, лежащий на полу малюсенькой комнатки, по сути, являющейся чуланом, со стоном распрямился. И оказалось, что это ребенок лет пяти-шести на вид, одетый в какие-то тряпки, при более пристальном рассмотрении оказавшимися одеждой на 3-4 размера больше нужного. Все видимое тело ребенка покрывали старые и совсем свежие синяки, ссадины и царапины. Распрямившись со всхлипывающим вздохом, больше похожим на стон, мальчик покачнулся и осторожно повернул голову сначала в одну сторону, потом в другую, оглядывая место, где пришел в сознание. Топчан со старым матрацем, сломанный стул, тумбочка, помнящая еще войну, наверное, – это и была вся обстановка в чулане. Но разглядеть ее мальчик не смог, во-первых, по причине темноты, которую только слегка рассеивал свет, бьющий в щели по контуру двери, а во-вторых, нечеткое изображение предметов, буквально расплывающихся перед глазами. Но даже тот немногий свет был загорожен чьим-то телом по ту сторону двери. Раздался лязг отпираемых замков, и убогую обстановку щедро выставил на обозрение хлынувший свет. Тем, кто открыл дверь, оказалась высокая сухопарая женщина, с похожим на лошадиное по форме лицом, сухой кожей, холодными глазами и узкими поджатыми губами. – Дармоед! Правильно Вернон говорил, что ты всего лишь придуриваешься, ленясь отработать свой хлеб! А я тебя еще пожалела! Ишь ты, валяется как какой-то богач, у которого все слуги делают! Давай, давай, нечего от работы отлынивать, у тебя еще газон не стриженный, розы не обихожены, посуда не вымыта и дом не убран! – все это женщина выговаривала ребенку, вцепившись в его плечо рукой и волоча его за собой по коридору, не обращая внимания на всхлипы боли. Не выдержав такой «транспортировки», ребенок споткнулся и упал, задохнувшись от новой вспышки боли. – Ты, бесполезный урод, где твои очки?! – возмущенно воскликнула женщина. – Почему, вместо того, чтобы помочь своей семье, приютившей тебя после смерти алкаша-отца и шлюхи-матери, ты только и делаешь, что создаешь нам проблемы?! Буквально в несколько шагов вернувшись в чулан и подхватив с тумбочки очки-велосипеды с перемотанной скотчем дужкой, женщина вернулась к до сих пор лежавшему на полу мальчику и едва ли не швырнула ему очки. – Надевай и вставай, лентяй, живо! Нашарив возле себя очки, ребенок надел их и стал вставать. Самому ему сделать это было трудно и больно, поэтому он оперся на стоящую рядом тумбочку. Наконец, сумев распрямиться, он уперся взглядом в висящее на стене зеркало, из которого на него глядели двое: женщина и безумно знакомое по рассказам брата лицо. Большие глаза цвета первой травы за стеклами очков, густые, угольно-черные волосы, торчащие во все стороны, а приподняв волосы со лба, он заметил и шрам в виде молнии. – Не понял?! Мелкий, ты что, был Гарри Поттером!?!?