Борт С-747 приходит по расписанию

Однако не это больше всего поразило сыщиков. Посреди комнаты на ковре сидело невиданно уродливое существо. Человеком его можно было назвать с большой натяжкой. Это было настоящее чудовище – огромное, как у моржа, тело, похожее на бесформенный мешок с жиром. Очевидно, странное существо плохо держалось на ногах, поэтому предпочитало ползать по полу. У него была маленькая круглая головка с лицом, отдаленно напоминающим сорокапятилетнего мужчину. Выражение младенческого счастья навсегда застыло на этом личике. Пуская слюни и нечленораздельно гыгыкая, уродец бил себя по руке легким пластмассовым молотком.

– Это и есть Феликс, – сухо сказала врачиха.

Больной был не один. Рядом с ним на ковре сидела пожилая женщина в серой юбке и вишневой кофточке. Не заметив вошедших, она ласково обхаживала дебила: после каждого удара подносила его ладошку к своим губам и, целуя пухлые пальцы, приговаривала сюсюкающим тоном:

– У Феликса бобо. Мамочка хочет пожалеть мальчика. Мамочка поцелует пальчики, и бобо пройдет.

Мешок с жиром гыгыкал от удовольствия и снова бил себя молоточком по руке.

Трудно было наблюдать эту картину без отвращения и жалости. Уж на что, казалось бы, у Андрея стальные нервы, многое видеть приходилось, но сейчас он готов был выскочить отсюда и бежать без оглядки.

Выскочить не выскочить, однако мелкими шажками он подвигался в сторону коридора и вдруг неожиданно застыл на месте. Когда сидевшая на ковре женщина повернулась, чтобы попридержать уползающего уродца, Андрей узнал в ней Василису Аристарховну Святковскую, бабушку погибшей Надежды.

Глава 17 Вдова Броненосца

– Это вы, Василиса Аристарховна? – словно не веря своим глазам, выдохнул он.

– Андрей? – Она быстро поднялась, игнорируя призывное мычание уродца. – Как вы здесь оказались?

– В принципе, попал сюда просто. Шел по следам людей, участвующих в махинациях со страховками, и вот – оказался здесь. А вы? Так это тот самый ребенок, о котором вы говорили? Вот за кем вы присматриваете у богатых людей.

– Феликс и вправду совсем ребенок. Ребенок навсегда, – со вздохом произнесла Василиса Аристарховна.

Больной с хныканьем принялся лезть ей под юбку. Она остановила его:

– Деточка, так нельзя делать. Не безобразничай.

– Сочувствую вам, Василиса Аристарховна, – сказал Корешков. – Действительно, в наши дни деньги пенсионерам достаются с большим трудом.

Он повернулся, чтобы выйти из «детской», как вдруг до него донесся голос Святковской:

– Феликс, перестань хулиганить, иначе мама рассердится.

Андрей резко повернулся и посмотрел на Василису Аристарховну. Что-то в интонации женщины его насторожило. Полно, да нянька ли это?! Вряд ли станет женщина на старости лет надрываться из-за чужого больного ребенка. Нет, не чужой он ей. И это проскользнувшее «мама»…

Корешков внимательно посмотрел на нее. Юбка и кофта на ней были простые, но явно не из дешевых. Святковская была хорошо причесана, губы подкрашены. Нетрудно догадаться, что эта женщина в молодости была очень красива и вдобавок она обладает сильным и властным характером.

Смутная догадка забрезжила у Андрея: а что, если это ее якобы умерший сын, о котором она вскользь упомянула при их первой встрече?

Не сговариваясь, Корешков и Багрянцев поняли, что сейчас женщин нужно разделить, не держать в одном помещении, тогда беседовать с каждой будет гораздо проще.

Андрей официальным тоном обратился к Сорокиной:

– Валентина Николаевна, мне нужно поговорить с госпожой Святковской. Можно попросить, чтобы ее тут заменили?

– Конечно, конечно. Я сейчас пришлю медсестру, – торопливо ответила та и направилась к выходу. Сергей Константинович пошел следом за ней и, когда Сорокина с удивлением на него посмотрела, объяснил:

– У меня к вам тоже имеются вопросы. Хотелось бы поговорить с глазу на глаз.

– Пожалуйста, пойдемте.

Они спустились на первый этаж, где Валентина Николаевна велела одной из медсестер отправиться в комнату Феликса и побыть там, как она выразилась, вплоть до особого распоряжения. После этого Сорокина пригласила Сергея Константиновича в маленькую комнату с эркером. Окно было затянуто плотными портьерами, но стоило врачихе, потянув за шнур, раздвинуть их, как стало видно, что комнатка в высшей степени уютная, обставлена с большим вкусом мягкой мебелью с серовато-синей штофной обивкой. Весь гарнитур был новый, но сделан «под старину»: и кушетка, и стол, и стулья. Валентина Николаевна предложила Багрянцеву кофе или чай, однако тот, вежливо поблагодарив, отказался. Он спросил:

– Сколько времени вы здесь работаете?

– Около года. С прошлого сентября.

– Когда вы сюда поступили, Святковская уже работала?

– Да.

– Что вы можете о ней рассказать?

– Вы имеете в виду что-нибудь компрометирующее? – уточнила Сорокина.

– Не совсем так, – замялся Сергей Константинович. – То есть имеются подозрения, что в этом особнячке творятся кое-какие неблаговидные дела. Теоретически можно подозревать, что в них замешаны все обитатели, в том числе и вы. Но, в первую очередь, подозрения падают на хозяев.

– Святковская не хозяйка.