Борт С747 приходит по расписанию

— М-да, внучка мне мало что рассказывает о делах. Понять ее можно. Наша молодежь всегда считает себя умней стариков. Надежда в этом смысле не исключение. — Неожиданно она спросила: — Раз уж вы так заинтересовались моей девкой, возможно, вы хотите посмотреть Надину комнату.

— Не откажусь, — сказал Андрей.

— Идемте.

Они вышли в коридор. Там Василиса Аристарховна приоткрыла дверь и, пошарив рукой, нашла выключатель и зажгла свет. Глазам предстал типичный бедлам, который под стать комнате в общаге, но уж никак не респектабельной московской квартире. Эта комната была заметно меньше первой, однако вещей здесь куда как больше, и валялись они в невообразимом беспорядке: колготки и грязные кофейные чашечки, косметические флакончики и тюбики, плюшевые игрушки и глянцевые журналы, дивидишные диски без футляров и аудиокассеты, ноутбук и дешевые детективы в мягких обложках…

— Я бы прибрала, — извиняющимся тоном сказала Василиса Аристарховна, — да Надька не позволяет. Только попытаюсь, сразу истерику устраивает. Я уж рукой махнула… Не знаю, какие у вас виды на мою лахудру, только я вам откровенно скажу — разного вы поля ягодки.

— Я же заехал по делам.

— Ну, так вполне можно было потерпеть до завтра. А вы явились в свободное от работы время. Значит, имеется и другой интерес. — Она лукаво улыбнулась и, казалось, вот-вот погрозит шалунишке пальчиком. — Тут ничего удивительного нет. Надька девка видная. Мужчины тянутся к ней, словно мотыльки на огонь.

— А может, это вам только кажется — насчет «разного поля ягодки»? Мне вот до смерти скучно с офисными барышнями, у которых все рассчитано, предусмотрено, все находится на своих местах. Ваша же внучка, судя по всему, человек яркий, непредсказуемый. В этом тоже есть какая-то изюминка.

Василиса Аристарховна с недоверием слушала восторженные слова гостя.

— Да уж, насчет непредсказуемости это вы правильно сказали. Надя сама не знает, что сделает через минуту. Живет, как коза — куда хочу, туда и ворочу. Умишка-то большого нет.

«Что ж она так поливает грязью собственную внучку? — с удивлением подумал Андрей. — Первый раз с таким сталкиваюсь».

Они вернулись в большую комнату. От хозяйки опять последовало предложение о чаепитии, от которого Корешков на этот раз не отказался. Важно не только потянуть время до прихода младшей Святковской. Хорошо бы еще кое-что разузнать о ней. А что может оказаться полезнее, чем беседа с критически настроенной бабушкой? Хотя критичность ее порой кажется не совсем искренней. Неужели за словами пожилой женщины скрывается некая семейная тайна, по-настоящему волнующая ее, а остальное говорится для отвода глаз?…

Вскоре на журнальном столике громоздились чашки, чайник, вазочки с вафлями и шоколадом, блюдечко с кружочками лимона. Василиса Аристарховна хотела открыть и принесенную Андреем коробку импортных конфет, однако тот запротестовал: полакомятся ими при внучке.

— Да откуда уму-то взяться? — продолжила разговор хозяйка, прихлебывая чай. — Дурная наследственность дает себя знать. Ее отец, Николаша, мой старший сын, разгульный был малый и запойный. От водки рано сгорел. Жена его — баба непутевая, дочку бросила. Одной мне пришлось Надюшку растить, что не так-то и просто.

— А знаете, Василиса Аристарховна, меня ведь тоже бабушки растили.

— Неужели? А родители как же?

— Погибли в автокатастрофе. Едва машину купили и вот…

— Господи, какое несчастье, — вздохнула Святковская. — Давно это случилось?

— Очень. Я совсем маленький был, поэтому родителей помню плохо. Что-то расплывчатое мерещится. Возможно, знай я их хорошо, то не смог бы работать в страховом агентстве, где часто приходится иметь дело с последствиями автомобильных аварий. Иногда мне кажется, что помню их голоса — звонкий матери и глуховатый отца. — Он вздохнул. — А бабки у меня замечательные, очень их люблю. Кстати, я к вам прямо от них приехал. Поэтому и сыт.

— Выходит, они рядом с нами живут.

— Нет, они в центре, на Сретенке… Просто я после них заскочил к одному приболевшему коллеге, так он живет рядом с вами. — Корешков чуть замешкался, что не укрылось от хозяйки, однако вида она не подала. Только сказала:

— Значит, к нам вы прямо от коллеги, а не от бабушек. И, говорите, любите их?

— Очень.

— Так ведь они вас, надо полагать, еще сильнее любят. Все бабки такие. Ведь как я Надюшку люблю, хотя и мытарит девка меня своей безалаберностью, зато добрая.

— Кроме Надежды, у вас еще есть родные?

— Нету никого, мил человек. Младшенький мой сынок, Феликс, умер в младенчестве. — Она тяжко вздохнула и вытерла платочком навернувшиеся на глаза слезы. — Были бы живы мои детки, сейчас помогали бы. Могла бы отдохнуть на старости лет, не вкалывать.

— Так вы работаете? — Андрей не смог скрыть своего удивления.