Борт С747 приходит по расписанию

Вскоре Андрей уже вовсю шаманил на кухне. Отбил мясо и жарил его на большой сковородке, одновременно на другой конфорке жарился картофель фри. Хозяин, следуя указаниям гостя, выложил на разделочный столик перец, первые в этом сезоне грунтовые помидоры «бычье сердце», крупные жемчужно-белые луковицы, зелень, а также приправы, расфасованные, словно наркотики, в маленькие полиэтиленовые узелочки, — так их упаковывают рыночные торговцы.

— Какая еще нужна от меня помощь? — поинтересовался Багрянцев.

— Спасибо, никакой. Ты уже сделал все, что мог.

— Тогда, с твоего позволения, я взвалю на свои плечи самую трудную задачу по приготовлению пиршества.

С этими словами он достал из шкафчика две стопки, извлек из холодильника бутылку водки. Вскоре Корешков разложил по блюдам еду, Сергей разлил водку и поднял стопку:

— За тебя, Андрей! За все твои многочисленные таланты, включая и кулинарный, и талант страхового агента.

— Что ты каждый раз сыплешь мне соль на раны, — поморщился Корешков. — Чего теперь жалеть о прошлом?!

— Как же не жалеть? Если бы ты не ушел из разведки, сейчас не тужил бы за этим кухонным столом, а сидел бы нелегалом где-нибудь в Нью-Йорке.

— Предпочитаю находиться здесь, — кормят лучше. И вообще, давай не будем устраивать вечер воспоминаний ветеранов спецслужб. Бывай здоров!

Они чокнулись, выпили и принялись за еду. Багрянцев превозносил до небес приготовленное мясо, однако после второй рюмки вновь вернулся на проторенную колею:

— Да, так вот я говорю, был бы ты сейчас нелегалом где-нибудь в Штатах или во Франции…

— Ты же не ушел из разведки, а сидишь за тем же кухонным столом. В чем же разница?

— Ну, я… — Багрянцев вздохнул и после паузы с жаром заговорил: — Понимаешь, у меня нет таких выдающихся способностей, как у тебя. Даже, скажем, к языкам. Ты же полиглот из полиглотов, все языки тебе даются, вплоть до греческого или арабского. У меня же только английский. Вдобавок я не очень карьерный человек…

— А я, по-твоему, карьерный? — перебил его Андрей.

— Ты — да. Только не вздумай обижаться, это — в хорошем смысле слова. Человек должен стремиться достичь вершин в своем деле, тут ничего зазорного нет. Ты был честолюбивый, как сейчас говорят, амбициозный. Это положительные качества. У тебя были амбиции, и вдруг ты все поломал. Раньше охотился на акул, теперь гоняешься за мелкой рыбешкой.

— Раз такая работа существует, значит, она нужна. На фирме меня ценят, дорожат мной. Оплачивают мои машину, мобильник, счета дорогих отелей…

— Часто в отелях живешь?

— Честно говоря, я даже в Москве иной раз в гостиницах живу.

— Что так? — удивился Багрянцев.

— Не люблю долго торчать на одном месте. Хочется разнообразия. Когда мне надоедает одна нора, перебираюсь в другую…

— Потом возвращаешься в прежнюю, — понятливо подхватил Сергей. — Не позволяешь быту повиснуть у тебя на крыльях? Бытовуха не для ангелов? — Это он вспомнил псевдоним разведчика Корешкова — Ангел.

— Завидуешь?

— Да как тебе сказать? — пожал плечами Багрянцев. — Всякое явление имеет свои плохие и свои хорошие стороны. — Он улыбнулся: — Кроме одного: приготовленная тобой пища хороша со всех сторон. Божественный вкус!

— Хорошая школа.

— Чья?

— Выучка Мануэля Торреса эль Либрихано. Ты же помнишь, что в Танжере я работал под повара в его ресторанчике на берегу океана.

Андрей на минуту прикрыл глаза и увидел себя, тридцатилетнего, загорелого, с волосами до плеч, в белых парусиновых штанах и белой рубахе с закатанными рукавами. Работал поваром в одном из лучших ресторанов алжирской столицы. И была там красавица мулатка, совершенно угоревшая от любви к нему. Порой они не могли сдержать своих чувств, ласкались у всех на глазах. А расстались, когда на его след напала тайная полиция и ему срочно пришлось бежать без оглядки. Где-то она сейчас, Мануэла? Может, там и ребенок есть…

Голос Багрянцева вернул его к действительности:

— Слушай, почему ты прицепился к этому «Рендж-роверу»?

— Не понравилось мне поведение его хозяйки, странно она вела себя.

— Да, это иногда настораживает.

— Я был почти уверен, что машина в угоне.

— Взял и проверил бы. Чего мучаться?

— Проверил и по нашей базе, и по интерполовской.

— Так быстро? Ну и что выяснилось?

— Ничего. Все чисто. Только, сам прекрасно понимаешь, Сергей, это еще ни о чем не говорит. Тебе удалось что-нибудь выяснить о Святковской?

Полковник хмыкнул:

— Кое-что, хоть и немного. Среднюю школу она закончила в Ивановской области, в колонии для несовершеннолетних.

— Способная девочка. За что туда загремела?

— «Бомбила» с мелкой воровской шайкой продовольственные ларьки. Не для продажи, для собственного пользования. Можно сказать, с голодухи.

— А после колонии что-нибудь за ней числится?

— Ничего серьезного. Несколько залетов в милицию по подозрению в проституции.

— Полагаю, подозрения были далеко небеспочвенными, — усмехнулся Корешков. — Однако на восемьдесят штук баксов малышка явно не тянет.

— Почему именно на восемьдесят? Что за цифра?

— Такова сумма страховки за ее иномарку, товарищ полковник.

Багрянцев почесал затылок: