Бортнянский

«Чтение мистических книг, — писала она С.И. Плещееву, — я, в сущности, нахожу опасным, так как идеи их способны кружить головы. Я пробежала некоторые из этих книг и клянусь вам, что их идеи туманны и могут только внести в умы смятение... Впрочем, друг мой, несомненно, есть много прекрасных моральных книг, чтение которых доставляет мне большое удовольствие; но я люблю их простоту и признаюсь, что я чувствую панический страх к мистическим книгам...»

Продолжая заниматься руководством Придворной капеллы, стареющий маэстро спешил передать свой опыт своим ученикам. Он понимал, что настает эпоха новая в музыкальной жизни, что приходят новые веяния, что «век минувший» вот-вот станет как бы антикварной редкостью со всем своим музыкальным наследием, поисками, спорами и достижениями.

Бортнянский постоянно искал среди певчих капеллы наиболее одаренных. Искал так же, как искал в свое время Марк Федорович Полторацкий, и в результате нашел его самого, семилетнего.

Бортнянский всматривался, вслушивался. Стремился понять и отметить. Всех вновь принятых проверял самолично.

В феврале 1811 года в Петербург прибыли новички — малолетние певчие. Среди них москвич родом, девятилетний Саша Варламов. Вскоре среди вновь зачисленных в списке значилась и его фамилия.

Варламов в первые же месяцы пребывания в капелле стал особо популярен среди своих сверстников. Еще в детстве он самоучкой выучился играть на скрипке и, не зная даже нот, наигрывал весьма ловко народные мелодии, особенно ему понравившиеся. Уже много лет спустя известный композитор Александр Егорович Варламов вспоминал, как певчие усаживались вокруг и просили его показать свое умение.

— Какие балаганные шутки ты наигрываешь! — говорил один.

— Уж не играл ли ты в самом деле под качелями? — спрашивал другой, намекая на то, как играют в дни народных гуляний балаганные музыканты на ярмарке.

Такая удивительная способность не могла быть не отмеченной руководителем капеллы. Вскоре и произошла встреча, ставшая определяющей в судьбе Варламова.

Вот как описали этот случай современники:

«Однажды, когда он, по обыкновению, играл одну из известных ему песен, а товарищи осыпали его остротами, вдруг заметил он, что его гонители присмирели и кто-то подошел к нему тихонько. Он обернулся — то был директор капеллы, знаменитый Бортнянский...

— Играй, играй, друг мой... я тебя послушаю.

— Недурно, — прибавил он, выслушав игранную песню. —

У кого ты учился?

Варламов, поглядывая на улыбающихся товарищей, ответил:

— Я играю самоучкою, по слуху.

— Похвально, душенька, только учись по нотам: будешь играть и петь лучше».

С того дня маститый композитор и педагог приглядывал за юным дарованием особо. Варламов старался петь как можно лучше. Его стремление помогало добиться немалых результатов. Позже он вспомнит:

«Я плакал украдкою от всех... что не имел дивного голоса моего товарища, Уманца. Это была не зависть, нет; я чувствовал, что и как можно было бы спеть с таким голосом; пусть бы не я, а кто-нибудь другой, пусть бы сам Уманец спел, что мне хотелось слышать, и я был бы счастлив. А он не заботился посвятить себя искусству...»

Старания певчего не проходили даром. Он же вспомнит через многие годы такой эпизод о Бортнянском:

«Случалось... он подойдет ко мне на репетиции, остановит и скажет: «Вот лучше так спой, душенька!» И вдруг 70-летний старичок возьмет фальцетом, и так нежно, с такой душою, что остановишься от удивления».

Варламов, случалось, выступал солистом. Быстро овладел игрой на различных инструментах: гитаре, виолончели, фортепьяно.