Бортовой журнал 5

Два года назад в этих местах исчезло судно «Рейнбоу». И это судно шло под флагом Камбоджи, и оно также шло из Находки в Гонконг. У них отказал двигатель, и экипаж сняли с аварийного корабля. Однако через пару суток прибывший к месту аварии буксир не нашел судна на месте аварии. Судно пропало. В этом случае экипажу повезло – люди не пострадали.

Сейчас картина иная.

Версия пиратского нападения сейчас рассматривается как основная.

Все совпадает в деталях – флаг, под которым шли, порт, откуда вышли, и порт, куда шли.

Судна под «удобными флагами» самые беззащитные перед пиратским нападением.

Груз и судно застрахованы – люди нет.

Вот она, настоящая война.

На море идет настоящая война, а военно-морские флоты стран мирового содружества проводят время в совместных учениях, в слежках друг за другом, в демонстрациях, в заходах с дружественными визитами в порты иностранных государств.

Это, безусловно, очень важное дело, но вот только люди в этот момент гибнут от рук пиратов. Те нагоняют корабли ночью, тихо карабкаются на борт и убивают всех.

Потом судно меняет курс, название, порт приписки.

Кому нужен великий, могучий флот, если он не может защитить свои торговые суда; флот, ищущий врага где-то там, а настоящий враг– вот он, под самым носом, и он год от года все более наглый, беспощадный?

Это война, господа, вы все еще в нее не верите?

* * *

Прощай, трезвый рассудок и осмотрительность, отдаем себя во власть страсти.

А какая у нас на сегодня страсть? У нас на сегодня страсть по обнаружению страсти.

У чиновников, конечно. Хотелось бы знать: что еще, кроме казнокрадства, они делают со всей той неистовостью, что отпущена им природой?

* * *

Я обнаружил один внезапный изъян в деле методичного истребления нашего чиновничества – их нельзя отравить всех зараз, как детей в детском садике.

* * *

Я бы уронил со своего стола бюст Монтескье. Мало того, я бы грохнул об пол миниатюрного Александра Сергеича Пушкина, выполненного в фарфоре, случись мне обнаружить хоть сколько-нибудь приемлемый способ испепеления полчищ этой полночной мрази.

Причины? Вас интересуют причины возникновения во мне столь бурных чувств? Гы-м! Ничего такого.

Просто я наблюдаю среди всей этой бузины только наслоения и наслоения, в то время как сердцу моему были бы милы только отслоения и отслоения.

* * *

Да, тут спрашивали моего мнения о наследнике. Липкорукий пятихуй – вот все, что пришло мне на ум в 2 часа пополудни 3 февраля 2008 года от Рождества Христова.

* * *

Письмо: «Зиклий! Не дай остыть слишком горячему к тебе обращению, снизойди к негодному, утешь несчастливого, прерви его горький плач! Останови руку его, пытающуюся в горе, в безумии иссечь себе грудь тупым и тяжелым предметом, а после приюти его и приголубь! Ибо все, что я знаю о законах баллистики, говорит мне о том, что как аукнется, так и откликнется. А теперь главное: сволочь, ты почему мне не пишешь?»

* * *

Предлагаю отказаться от выборов. Вообще. От любых.

А страну передавать по акту: «Страну сдал» – «Страну принял».

Если принял с замечаниями, то перечислить замечания.

Замечания, мол, такие-то. Например:

«I. Дороги – г…

2. Армия – г…

3. ЖКХ– г…

4. Промышленность– г…

5. Сельское хозяйство – г…

6. Уровень жизни – г…

6. Демократия – полное г…»

Или: «Принял без замечаний».

Но вообще-то, без замечаний у нас не бывает.

Замечания должны быть.

Это очень удобно. А иначе на кого валить, если что?

И расходов меньше.

А весь этот математически бородатый Избирком разогнать. За ненадобностью.

* * *

Бутафория очень вредна. Она выдает желаемое за действительное. Потому и вредны парады. Они успокаивают.

Не только народ, но и его руководителей.

Обычная, каждодневная боевая учеба не так эффектна, но эти чумазые, усталые, похожие бог знает на кого воины во много раз сильнее, чем те, блестящие, на параде.

Главное, то, что внутри – дух, душа.

Старый фронтовик говорил мне об одном герое: «У него была душа!» – вот это важно, душа.

И еще умение.

А какое тут умение, если вышли корабли в море, и теперь все трясутся: «Господи! Только бы ничего не случилось! Только бы не произошло! Только бы ничего не утонуло! Верни их всех домой!»

«Верни их всех домой!» – так и мы говорили, и про нас так говорили.

Но так говорили оттого, что мы годами из моря не вылезали; оттого, что мы плавали на изношенной технике, оттого, что мы зачастую работали вместо автоматики и не спали, вздрагивали от любой ерунды, вылетали из коек, бежали на свой боевой пост: «Товарищ командир, центральный к бою готов!»

А потом тебе все это долго снится. Ты бродишь и бродишь по отсекам; у тебя что-то там происходит, что-то горит, и ты бросаешься, тушишь, герметизируешь, включаешь людей в индивидуальные спасательные средства. Ты действуешь, действуешь, действуешь. У тебя это внутри.

Или тебе снится училище и бесконечные караулы: «Оружие проверено, поставлено на предохранитель!» – сколько раз мы его проверяли, заряжали, разряжали, сдергивали с плеча. Мы учились сдергивать автомат с плеча в одно мгновение – раз! – и он взлетает в воздух, и на лету передергиваешь затвор, и на лету уже стреляешь.