Бортпроводница

— Иногда, выйдя из номера, я поворачиваю не туда, даже если трезвая, — сказала Кэсси. — Просто я перевидала так много отелей. Мы все совершаем эту ошибку. Пилоты, бортпроводники. Например, в Берлине, чтобы добраться до лифта, нужно пойти налево и повернуть за угол, а в Стамбуле — направо и прямо. Такое случается постоянно.

— И?..

— Не знаю. Может, это прозвучит жалко, но у меня возникло смутное воспоминание, как в коридоре меня накрыла паника.

— Потому что кто-то вас преследовал? — ошеломленно спросила Ани.

— Нет. Потому что я заблудилась. Я застряла в коридоре посреди ночи и не могла найти ни лифты, ни номер Алекса. Я даже не помнила номер комнаты. В смысле, теперь-то число пятьсот одиннадцать впечаталось в память. Но не тогда. Только представьте, сколько гостиниц я видела каждый месяц за всю свою жизнь. В общем, я не знала, что делать. Кажется…

— Что кажется?

— Кажется, я упала на диван в одном из углов холла. По-моему, около окна, смотревшего на город.

— Это было после того, как ушла Миранда.

— Да, это было после ее ухода. И значит, я стояла там в коридоре одна. Но я же была пьяной — очень, очень пьяной. Может, я заблудилась и сдалась. Может, я просто села на этот диван и попыталась сообразить, что мне, черт возьми, делать дальше. И может, я отключилась. Другими словами, я так и не добралась до лобби. Заблудилась на этаже, подремала на диване, не знаю, с полчаса-час. Может, больше, может, меньше. Но пока я там спала, в этот коридор не выходил никто из охранников или горничных.

— А потом вы нашли дорогу в номер?

— Точно. У меня был ключ. Наверное, поспав, я смогла сосредоточиться. Или протрезветь настолько, чтобы вспомнить номер комнаты.

— Вряд ли вы отсутствовали в номере так уж долго. Полагаю, кому-то другому хватило бы и десяти минут, чтобы зайти туда и убить Соколова.

— Ну, вполне возможно, я отсутствовала дольше десяти минут. Диваны и кушетки в отеле вполне удобные.

— А когда вы вернулись, в номере было темно?

— В спальне было темно, — ответила Кэсси. — Может, в гостиной горел свет.

Вряд ли даже она способна напиться настолько, чтобы влезть в постель, зная, что там труп. По крайней мере, ей необходимо в это верить. И все же ее предположения выглядели все более реалистичными.

— Господи, Кэсси! Что, если Алекса убили между часом и двумя ночи? Вот почему вы должны были взять Пятую. — Ани, явно раздраженная, сделала паузу, чтобы последним большим глотком допить свой коктейль. — Хотела бы я лучше знать, насколько точно вскрытие позволяет определить время смерти.

— Разве вы не рады, что я рассказала им о Миранде? По крайней мере, теперь им есть кого подозревать, кроме меня.

Адвокат обожгла ее взглядом, но промолчала.

— Послушайте, мне жаль, — понурилась Кэсси. — Правда жаль. Просто вот такая я… странная.

— Более подходящее слово — безответственная. И не вполне здоровая.

— Мы узнаем, что происходит, до моего рейса в Рим?

Ани положила руки на колени Кэсси:

— Предположительно, к моменту нашей следующей встречи вас не арестуют, и в другой раз мы увидимся не на слушаниях по поводу, скажем, выхода под залог. Предположительно, к этому времени ваш паспорт не аннулируют. Предположительно, вы сохраните работу.

Кэсси взяла свой опустевший бокал и слизала с ободка остатки соли.

— Завтра я веду племянников в зоопарк, — сказала она, слыша собственный голос словно издалека, словно через наушники, и добавила: — Меня уволят?

— Зоопарк. Работа. Вы серьезно? Вы вообще слышали, что я вам сказала?

— Да, — кивнула она.

— Профсоюз вас прикроет. Мой дядя вас прикроет. Позвоните ему вечером и расскажите, что происходит. Я тоже ему позвоню. Сомневаюсь, что авиакомпания вас уволит. Презумпция невиновности и все такое. Но в какой-то момент они могут отправить вас в неоплачиваемый отпуск. Существует свод законов, точно описывающих, когда можно уволить сотрудника за проступки в нерабочее время, а когда нельзя.

— Понимаю.

— Я не уверена, что понимаете. Вот ей-богу не уверена.

— А знаете, в чем самый ад?

— Теперь? После того, как вы решили просто заглянуть в «Юнисфер»? После спектакля, который вы сегодня устроили в ФБР? Вы чертовски высоко подняли планку. Я не знаю. Удивите меня.

— Выражение, которое вы только что использовали. Презумпция невиновности. Кто знает, на что я способна, когда напиваюсь в стельку, а память оказывается случайной жертвой? Но сердце мне подсказывает, что я не убивала Алекса. Я и правда вытворяю всякие глупости по пьяни, веду себя безответственно, но я не поступаю… так. Я не режу людям глотки. И если молот упадет на меня именно теперь, в этом будет какая-то чудовищная ирония.

— Кэсси…

Она ждала.

Ани уже не сердилась, волна гнева опала, а на смену ей пришли печаль и тревога.

— Скажу вам честно, вы не сделали ничего страшного настолько, чтобы заслужить то, что может на вас обрушиться.