Бортпроводница

Тест на наркотики все прошли успешно. А в чемоданах и сумках не обнаружилось ничего противозаконного.

Как же странно и непонятно, думала Кэсси. Казалось, ФБР совершенно не интересует, где она находилась во время стоянки в Дубае. Казалось, у Фрэнка Хаммонда и Джеймса Уошберна не было никаких причин заподозрить, что она провела с Алексом Соколовым ту ночь, когда его убили. Хаммонд был довольно симпатичным парнем примерно ее возраста. На лице его застыло выражение легкой озадаченности — как будто он в жизни всякого насмотрелся. Его коротко стриженные каштановые волосы уже начали редеть. Уошберн — агент помоложе, с бледным и чистым лицом — носил очки без оправы, придававшие ему ученый вид. Обоих, казалось, беспокоило лишь, какие особенности в поведении пассажира она заметила и не сказал ли он чего-то, что могло бы пролить свет на убийство. Или это попытка поймать ее на лжи? Не похоже: они не задали ни одного вопроса, в ответ на который ей пришлось бы солгать. Очень возможно, они совершенно не в курсе, что одна из коллег Алекса заходила в его номер в Дубае и выпивала вместе с Кэсси.

Задним числом она сообразила, что ее страхи были едва не смешны. Агенты даже не сделали аудиозапись интервью. Видимо, такова политика ФБР. Хаммонд задавал вопросы, а Уошберн заносил ответы шариковой ручкой в желтый блокнот с разлинованными страницами, словно в 1955 году. Когда она спросила насчет аудиозаписи — господи, они даже телефонами своими не пользовались, — Уошберн ответил, что позже вобьет данные в какую-то форму, которую назвал FD-302.

Наверное, следовало подробнее рассказать о заигрываниях с Алексом, ведь кто-нибудь из членов экипажа мог упомянуть об их флирте. Даже ее подруга Меган могла что-то сообщить. Но Меган клялась, что ее интервью тоже было поверхностным. С ней беседовала агент по имени Энн Макконнелл, которая, по словам Меган, задала всего пару вопросов о других членах экипажа.

Вероятно, подозрение прежде всего пало на служащих отеля. Или на инвесторов, с которыми Алекс должен был встретиться в Дубае. А может, какие-нибудь отчаянные подпольщики рискнули расправиться с богатым иностранцем — одним из тех, кто ежедневно толпами сваливались на город. Именно людьми такого типа полиция Дубая должна была заинтересоваться в первую очередь.

Скорее всего, один из них и убил Алекса. Кэсси может хоть сто лет размышлять, почему они не тронули ее — что толку? Надо завязывать с этим самокопанием, от него никакой пользы.

Но полностью расслабиться не получалось, потому что еще была Миранда — нерешенная проблема, провисшая веревка, о которую, как опасалась Кэсси, она рано или поздно споткнется. Призрак Алекса Соколова, если он возьмется ее преследовать, вполне можно утопить в дополнительной порции джина или текилы. Но Миранда… Она нарисовалась в люксе в бутылкой «Столичной», осколки которой наверняка застряли в роскошном ковре номера «Роял финишиан». К этому моменту она уж точно что-то рассказала полиции Дубая. И сколько литров джина или текилы ни выпей, Миранда никуда не исчезнет.

Бросив чемодан в прихожей своей квартиры, Кэсси прошла на кухню без окон и прикрепила визитку Фрэнка Хаммонда к холодильнику сувенирным магнитом из приюта для животных. Она не знала, как еще поступить с этой карточкой. Потом направилась в спальню. Однокомнатная квартирка хоть и была крошечной, тем не менее представляла собой ценное вложение — она располагалась на пятнадцатом этаже, и из нее открывался великолепный вид на золоченую пирамиду здания страховой компании «Нью-Йорк лайф» и чуть дальше — на Эмпайр-стейт-билдинг. Кэсси прошла долгий путь от нижней койки в общежитии в Квинсе до этой квартиры. Она скинула туфли, упала на кровать и уставилась на два здания. Солнце начало садиться. Кэсси заснула прямо в форменном платье еще до того, как на улице стемнело.

«Земля, земля! Штурвал на себя, штурвал на себя!»

Механический женский голос по ту сторону двери в кабине пилотов. Обрывки нового сна. Она знала этот голос по сотням, возможно, тысячам посадок, во время которых сидела на откидном сиденье ближе всех к кабине пилотов. На некоторых судах эти кресла повернуты так, что бортпроводники сидят лицом к пассажирам. «Место Шерон Стоун» — так они его называли, вспоминая «Основной инстинкт».

Кэсси проснулась окончательно и сообразила, что не приземляется и не падает, уже глубокой ночью, шпиль Эмпайр-стейт-билдинг светился красным. Однажды во время очередного визита семьи Розмари в Нью-Йорк Кэсси проверила в интернете, как будет подсвечено здание тем вечером, надеясь показать племянникам этот вид и рассказать им, чем определяется выбор цвета. Но Розмари отчетливо дала понять, что в Мюррей-Хилл не поедет и сестру одну с детьми не оставит.