Босфор

— Как птицы, — прошептала она. — В детстве я мечтала быть ласточкой. Летать высоко-высоко, куда глаза глядят, и жить, где хочется и как хочется.

— Только не забудь настройщика деревьев…

— В смысле?

— Кто-то должен отвечать за шелест листьев! Чтобы деревья помогали певчим петь, а пивчим пить!

— Ах, вот оно что… — Наташа приняла условия игры. — А ты потянешь?

— Если там наливают текилу, то можно попробовать…

— Тогда вступай в должность прямо сейчас!

Я стал дурачиться, обнимать стволы, прижиматься губами к коре, шептать заклинания, выдуманные на ходу. Если бы поблизости в засаде сидели санитары, меня бы приняли…

В ресторане за деревьями, под уютным платаном скромно скулила скрипка. Люди разговаривали одними губами — так показалось после дискотечной «колотушки».

— Наташа, Никита! Так и знала, — обрадовалась Ника.

— О, влюбленные! — приветствовал Халюк.

— Закажи еще водки, — скомандовала она.

Вокруг были одеты, как будто с минуты на минуту в ресторан ожидался Пьер Карден. Мужчины в смурные смокинги, женщины в изысканные занавески с прорезями для рук. Они обращали внимание.

— Смотрят, — шепнула Наташа.

— Пусть.

— Завидуют, — сказала Ника. — Если б вы видели себя со стороны!

— Чему тут завидовать? Джинсы, как джинсы, майки вообще пора менять, — жидко пошутил я.

— Хочешь, Ника, найдем тебе модного парня? — спросила Наташа.

Ника рассмеялась.

— Нет. Люблю старичков! Толстых и с толстыми кошельками.

Мне стало жаль Нику. Но еще больше — Халюка.

— Часто я не могу понять ее, — сказал Халюк.

— Ты преувеличиваешь, дорогой, — кокетливо сказала Ника, водя пальчиком по его ладони. — Я понятна, как стакан.

На площадке у бара парили пары. Ника и Халюк присоединились к ним.

— Хочешь тоже? — спросил я.

— Устала, — виновато сказала Наташа.

— Тогда уйдем…

— А мы искали зверей-людоедов, — похвасталась Наташа в машине.

— Ну и как? — спросил Жан.

— Не нашли.

— Вы невнимательны, — Жан усмехнулся. — Если приглядеться, они на каждом шагу. Осторожней, ребята!

Всю дорогу я обменивался с Жаном бутылкой, словно эстафетной палочкой. Или подзорной трубой в собственные иллюзии.

Когда он унесся в ночь, я подумал: «Нет, определенно, мой седеющий друг скрывает настоящий возраст! Возможно, он еще моложе меня, этот Жан! А виски оставил себе…».

Кто-то как будто заспорил, бранясь, подвывая и пытаясь разрыдаться. Но тут я понял, в чем дело. Наш невидимый мегафонный друг проснулся и возвестил, что мусульманские небеса снова жаждут услышать людские молитвы. Он, конечно, не имел в виду именно меня. Но в тот момент я пожалел, что не знаю ни одной молитвы. И только поднял глаза и махнул в знак приветствия.

Наутро похолодало, и пошел унылый бесконечный дождь. В Стамбуле наступила осень. Получилось, мы отпраздновали столь важное для перелетных птиц и поэтов событие день в день, а это редкость. У человека всегда остается надежда на тепло. Даже когда в прихожей уже подмораживает…

14

Стены лестничных пролетов были идеально белые, ни одной царапины, не говоря уже о надписях губной помадой или зарисовках гвоздем. В человеке из Талды-Кургана или Чебоксар такие стены с непривычки могли вызвать сочувствие. А то желание сменить строй.

Дверь в квартиру была дубовая, с медной ручкой в виде морды не покорившегося судьбе льва. «Как этот лев похож на меня! — подумал я. — Хороший знак!» Так всегда бывает, когда долго что-то ищешь и, наконец, находишь. Начинаешь верить в приметы…

Мы вошли. Здесь тоже были чистые белые стены. Широкие окна делали комнаты более светлыми. Ковровое покрытие привносило уют. Одинокая, видавшая виды табуретка будила тоску по безумному быту времен конспектов, шпаргалок и сакрального секса в студенческой столовой…

Так бывает — одна деталь, и ты летишь вспять. Чтобы вернуться подошел к окну, открыл форточку. Свежий осенний ветер ворвался в дом вместе с запахом дождя и опавших листьев, взлохматил волосы.

Внизу шевелился и шуршал Стамбул.

Черепичные крыши и забитые автомобилями тротуары, шпили минаретов и зеленые холмы, небольшие городские кладбища и соседствующие с ними ресторанчики — все это стало уже родным…

Квартира была, что надо! Глаза Наташи сияли.

Вернулись в кырал-ажанс и познакомились с главным. Старик уточнил сумму. Требовалось выложить за три месяца, плюс залог, плюс проценты агентства. Плюс поручительство — обязательная процедура для иностранцев. Проще было купить проездной и жить в автобусе.

Мы оставили залог.

Вечером узнали, что Наташу утвердили на комершел — телевизионную рекламу. Это самая высокооплачиваемая работа в модельном бизнесе. Наташа скакала по комнате и кричала:

— У нас появятся деньги! Ура! Квартира наша!!!

— Сколько? — спросил я.

— Не сказали.

— Нужно выяснить. Ты не первый день знакома с Денизом. Он может запросто обвести вокруг пальца, и не одного. Знает, что у нас нет ни визы, ни разрешения на работу. Ни противотанкового гранатомета, чтобы разом покончить со всей его богадельней. Мы с тобой беспомощные люди, Наташа! Нас легко обидеть и обмануть.

Наташа позвонила в агентство, объяснила секретарше суть вопроса.

— Они не могут подойти, — после паузы ответила та.