Босфорская война

Как увидим, по окончании всего похода на Дон вернутся 25 стругов с более чем 700 казаками, а потери будут исчисляться цифрой свыше 400 человек, и, значит, флотилия насчитывала всего более 1100 казаков, что полностью совпадает с цифрой Л. Чернышева и К. Ильина. Правда, экипажи стругов в этой экспедиции оказываются небольшими для казачьих черноморских походов, а именно 1150 : 40 = 28,7 человека. При численности походного войска в 1800 человек получалась бы более приемлемая, хотя также не слишком высокая цифра — 45 казаков на судно, но вернувшиеся суда насчитывали каждое свыше 28, а потерянные — около 27 человек, так что получается, что изначальная цифра — средний экипаж около 29 человек — верна. Это подтверждается и сообщением А. Васильева о том, что донцы и запорожцы «в том походе позамешкались, и к ним… навстречу для обереганья ходили черкасы ж в пяти стругах, а в струге во всяком человек по 30».

Не все обстоятельства похода 1622 г. известны и ясны, и, в частности, непонятно, почему царская грамота на Дон от 10 марта 1623 г. говорит, что, как великому государю «ведомо… учинилось», под Трабзон ходили «атаманов… и казаков пятьсот человек в тритцати стругех, де с ними ж ходили семдесят человек запорожских черкас». Во флотилии из 570 человек на одно судно должно было приходиться по 19 казаков, что кажется приемлемым для ближних походов по Азовскому морю, но совершенно недостаточным для трабзонского набега. По-видимому, цифра 570 ошибочна, хотя в принципе, поскольку в грамоте упоминаются не 40, а 30 стругов, можно было бы высказать предположение, что большая флотилия разделилась, и к Трабзону почему-то пошли полупустые суда, тогда как прочие оказались с усиленными экипажами, что, впрочем, маловероятно.

Есть неясности и с морской активностью Войска Запорожского в 1622 г. Первый сенатор короны князь Ежи Збараский в письме из Кракова от 8 мая (28 апреля) извещал короля: «Кажется, немало их (запорожцев. — В.К.)прокралось к донцам и ушло с ними на море — значит, турки сейчас будут сердиться». Сенатор советовал направить послание великому везиру, где сообщить, что казаки, отправившиеся в море, — это донцы, которых выслала Москва для нанесения вреда Польше в ее отношениях с Турцией, и посоветовать туркам не верить, если их будут уверять, что это запорожцы. Такое предупреждение было отправлено, о чем польский посол, брат первого сенатора К. Збараский напоминал в 1623 г. великому везиру Мере Хюсейн-паше: «Ведь давали вам знать еще год назад, что с Дона к вам идут несколько челнов. Почему же ваши друзья (татары. — В.К.)не остановили их?»

«Обещаниями и деньгами, — пишет о 1622 г. М.С. Грушевский, — удалось сдержать козачество (запорожское. — В.К.)в этот критический момент от морских походов… Только небольшая партия на пяти чайках прокралась в море, вместе с донцами, вероятно, и за ними вдогонку посылали на Дон, чтобы их вернули назад». Историк при этом ссылается на письмо от 3 мая (23 апреля) и отмечает, что в письме Е. Збараского, датированном 8 мая (28 апреля), о сем же сказано: в мае ходили в море пять казацких чаек и захватили турецкий корабль. Видимо, это те пять черкасских стругов, которые фигурировали ранее [158].

Но, возможно, запорожцы не ограничились упомянутым участием. 6 мая (26 апреля) шляхтич Кшиштоф Бокжицкий писал из Умани брацлавскому хорунжему Стефану Хмелецкому, что все казаки вышли из Запорожья для морского похода и даже послали на Дон за челнами. «По всей вероятности, — предполагает Ю.А. Мыцык, — запорожцы посылали на Дон не только за челнами, но и для согласования своих действий с донцами. Как известно, в мае — июне 1622 г. оба казацких Войска совершили совместный поход к южному берегу Крыма и к черноморскому побережью Турции на пространстве от Трапезунда до Стамбула».

Не исключено, что сечевики, помимо 300 человек флотилии Шила, предпринимали и какие-то отдельные действия, однако на этот раз главную роль в морской кампании, несомненно, играли донцы.

Источники отмечают двойной приход казаков в Прибосфорский район в 1622 г. Первое их появление там относится к апрелю. «Великий везир, — доносил Ф. де Сези королю Франции 1 мая (21 апреля), — был более занят, чем он желал: рыжие и казаки (т.е. донцы и запорожцы. — В.К.)пришли поблизости отсюда на Черном море, взяли несколько судов, что привело великого сеньора в такую ярость, что он угрожал ему (великому везиру. — В.К.)отрубить голову и великому казначею, которого они называют тефтедар (правильно: дефтердар. — В.К.),если на другой же день они не отправят галеры на Черное море».